Но тут как раз объявился Дятел, прочёл моё сообщение, и вместо того, чтобы ответить что-то вразумительное, прислал стикер, изображающий ужас.
Разозлившись, я написал, что уже обратился к Маркову и он может отдыхать.
Дятел оскорбился, но ответить я ему ничего не успел, потому что в комнату с бутылкой пива вошел Гашиш.
— Ну, чё как?
— Разбираюсь, — я быстро свернул окно с ВК. — Это можно сделать, только не быстро и нужны деньги.
— Ну понятно, — он покивал.
— Я за сегодня не успею, — для большей доходчивости пояснил я. — Давайте сделаем так: вы меня сегодня отпустите, а я прямо завтра поеду к Артёму, и мы спокойно удалим это видео.
— Ты же клялся, что не знаешь, где он.
— Я правда не знаю, но меня отвезут.
Гашиш задумался.
— Не. Давай работай. Знаю я вас: свинтишь и с концами.
— Не свинчу. Честно.
— Пусть твой брат едет, а ты у нас в заложниках побудешь.
Хрыч в углу закряхтел. Гашиш вышел.
А когда я вернулся в ВК, оказалось, что Дятел уже успел создать беседу для нас троих: его, Маркова и меня, и к моменту моего появления, у них уже шла бурная дискуссия, сводящаяся к тому, что за одну ночь сделать ничего не получится.
— Тебе нужно оттуда сбежать, — посоветовал гениальный Дятел.
— Это квартира, одиннадцатый этаж и тут толпа народа.
— То, что толпа народа – это хорошо. Можно скрыться незаметно, — написал Марков.
— Нельзя. Тут сидит какой-то хрен и пасёт меня.
— Отпросись в туалет и разведай обстановку. Я так всегда делаю, когда мне что-то нужно, — предложил Дятел.
Дятел может и фигню предлагал, но мысль насчет туалета не покидала меня с того самого момента, как оказался в машине Гашиша. Я свернул ВК и поднялся.
Хрыч посмотрел на меня одним глазом и проскрипел:
— Куда?
— В туалет.
Он закрыл глаз и я вышел. Мужики сидели на кухне и бухали. Их было довольно много.
— Куда? — подсёк меня Харя.
— В сортир.
Он вышел с кухни и, пока я был в туалете, ждал, а потом проследил, чтобы я вернулся в комнату.
Хрыч, неопределенного возраста, странный, сухой человечек, выбравшись из вороха тряпок, сидел на кровати и держал в руках «Всё зелёное», возле его ног валялся мой выпотрошенный рюкзак.
— Не трогай, — я бросился к нему и резко вырвал картину.
Поднял рюкзак, запихнул её туда и повесил к себе на грудь.
— Красивенькая такая, — елейным голоском хрипловато проговорил Хрыч. — Такие чудесные глазки и носик. И зелёные туфельки… Те самые.
— Угу, — я ждал, когда он снова заберется в свой угол, и можно будет вернуться к переписке.
— Продай, — вдруг попросил он. — Сколько хочешь за неё?
— Она не продается.
— А хочешь на велосипед обменяю?