На ангельское сияние вмиг наползла сумрачная тень.
— Мы?
— Ну да. Все вместе.
— Нет, глупенькая, мы уезжаем сами. Втроём. Без машины.
Я посмотрела на него, потом на Костю и всё поняла:
— Нет. Втроём мы не едем. Ни на машине, ни без.
— Так я и думал, — он быстро поднялся и повесил рюкзак на плечо.
Костя встал за ним.
Амелин протянул мне руку.
— Ну, пока, милая, красноволосая, тискательная девочка. Я был счастлив с тобой. И, наверное, больше никогда никого не полюблю. Во всяком случае, так. Это честно.
— Амелин, у тебя совсем крыша поехала?
— Она давно поехала. Справку показать?
— Чего ты творишь, дебил? — закричала я на него. — Ты только что прострелил парню ногу! Теперь хочешь украсть ребенка. Тебя посадят. Закроют в психушке. Навсегда. Не делай этого. Умоляю. Пожалуйста.
— Давай попрощаемся по-хорошему, — произнёс он выбешивающе спокойным голосом.
— Попрощаемся? Амелин, ты в своём уме? Ты хочешь меня бросить?
— Нет, что ты. Я уверен, что всё будет хорошо. Ребята тебя в обиду точно не дадут.
— Нет, я спрашиваю: Ты хо-чешь ме-ня бро-сить?!
— А, ты в этом смысле?
С извиняющейся улыбочкой он неопределенно пожал плечами, но ничего не ответил.
— Какой же ты неблагодарный гад!
— Вовсе нет. Я тебе очень благодарен за доброе отношение и терпение.
— И тупой к тому же.
— Ты считаешь, что именно это говорят люди, когда прощаются?
— Я считаю, что это именно то, чего заслуживаешь ты.
— Я тебя всё равно люблю.
Он улыбался, а я стояла и думала: ну как? Как мы можем расстаться вот так, из-за какой-то фигни, из-за ничего, даже не дома, а чёрте где? Не успокоившись и не поговорив? Сходу, просто попав в круговорот дебильных обстоятельств? Ведь никто из нас никогда о таком и не помышлял. Ну как? Как мы будем раздельно?
А потом сказала:
— Ну и пошёл к чёрту, придурок.
— До свидания, — попрощался маленький Костя.
Дверь за ними захлопнулась.
Я рухнула на кровать. Полежала пару минут, потом схватила свой рюкзак и, прыгая на одной ноге, выскочила в коридор. Но их уже не было. Нигде. Ни в корпусе, ни на улице.
Парни втроём ждали меня на стоянке.
— Где суицидник? — спросил Лёха.
— Он не едет.
— Из-за того, что произошло? — забеспокоился Тифон.
— Нет. Из-за другого.
— Ему нельзя тут оставаться, — сказал Ярослав. — Лица его никто не видел, но если начнут расследовать, вычислят.
— Он не останется. Он уже ушёл. Сам. Без меня.
В ту же минуту в Лёхиных руках появилась маска волка. Нацепив её, он вытащил из-за пояса пистолет Тифона. Я ахнула.
— Представление продолжается, — пробубнил Лёха и направился к будке охранника, а мы побежали на стоянку.