— Это точно. На твоем месте мог бы оказаться кто угодно, но оказался именно ты.
Внезапно Дятел оживился.
— Как ты думаешь, а я бы мог исправиться? Перестать делать глупые вещи, всем мешать и портить всё? Я бы мог хоть чуточку стать лучше? Чтобы, если я хотел сделать хорошо, получалось хорошо? Чтобы помогать кому-то, а не только всё портить?
— Наверное, мог бы, — я вполне искренне так считал. — Каждый может исправиться и изменить себя. Наверное. Если знать, как менять, конечно. Только думаю, что это очень сложно.
— Мама говорит, что нельзя верить людям, которые говорят, что они изменятся, потому что так не бывает. Никто никогда не меняется по собственному желанию. Человека меняют обстоятельства или другие люди, но он сам по себе не может. Я тоже думаю, что не может. Человек же — система, чётко функционирующая внутри самой себя до тех пор, пока в неё не вторгается нечто стороннее и не заставляет внести изменения в основные процессы.
Дверь с грохотом распахнулась. Мы оба подскочили.
— Чего сидим? — требовательно поинтересовался папа. — Давайте-ка быстренько за работу, пока бабушка не приговорила всех к расстрелу.
Мы раскатывали, мерили, резали и клеили до самого вечера. Папа руководил, а мы выполняли. Не спорили и не отлынивали. Привыкли к правилам Тифона в лагере.
Папа был очень доволен и даже высказал предположение, что его безалаберных детей подменили на профессиональную бригаду ремонтников. Получалось действительно быстро и хорошо. Так что, когда бабушка пришла звать всех ужинать, оставалось доклеить совсем немного, и, впервые за весь день расслабившись, она разрешила оставить остальное на завтра.
После ужина я полез в Зоин инстаграм. Об их с Лёхой местонахождении часто можно было узнать именно оттуда. Лёха, правда, выкладывал всё больше себя любимого, Зоя же заливала в историю инсты впечатлившие её вещи из окружающего мира.
Причудливые фигуры облаков, смешную маленькую сестрёнку, самодельные кораблики на озере, тазы с клубникой и десятки закатанных из неё банок с компотом, бегущую сельскую дорогу во время прогулки на велосипеде, дельтапланериста, маму с огуречной маской на лице, Нину, танцующую в пижаме перед зеркалом, грибной дождь и радугу во время него, громко глядящих птенчиков синицы, устроившей гнездо в полой трубе бетонного столба, и кучу всего ещё.
После того, как она уехала от нас, я успел уже увидеть аппетитные блинчики с джемом, пасущихся в поле коров, которых она снимала из окна машины, татуировку «Беги» на щиколотке Макса, его довольную рожу с замазанным тональником фингалом и небесные глаза Артёма в зеркале заднего вида.