Ни Вовке, ни Кате я не рассказала ни о ссоре с Ваней, ни о том, что переехала во второсортную квартиру… просто не желала, чтобы меня жалели. Да и усугублять чувство вины брата не хотелось.
Однако все это сильно подорвало меня и держалась я исключительно на упрямстве, которое могло меня подвести, если увижу виновника моего положения.
И да, я отдаю себе отчет, что Рязанов не виноват в проигрыше моего брата. Я отлично понимаю, что не могу винить мужчину в том, в какой ситуации оказалась моя семья. Однако его предложение все еще стучало в ушах, заставляя тошноту подниматься все выше к горлу, а руки противно трястись. Совершенно иррационально я чувствовала себя… грязной, испорченной. Словно его предложение оставило метку на моей коже, или я сама дала повод для подобного предложения, хотя решительно не понимала каким образом. И это было отвратительно. Желая доказать себе то, что это не так, вероятно я делала поспешные выводы, решения и пошла на кардинальные меры, когда на подкорке отчаянно билась мысль, что можно было бы найти другой способ, быть может, вновь поговорить с мужчиной, попытаться договориться на других условиях… Но его предложение и чувство, которое не отпускало после него упорно толкало меня на отчаянные, крайние меры, просто принципиально, на подсознательном уровне страшась встретиться с холодными, бесчувственными глазами мужчины еще раз и почувствовать себя той, за кого он меня принял.
Потому я трусливо осталась в квартире брата, дожидаясь родственников с известием, пока Егорка нещадно эксплуатировал меня в свое удовольствие. И только спустя почти четыре часа в квартиру вошли усталые, но довольные, с поразительно широкими улыбками, муж и жена.
-Как все прошло? – нетерпеливо уточнила я, отбирая свою прядь волос из загребущих пальчиков.
-Все замечательно, – улыбнулась Катя и с облегчением на лице села на пуф в прихожей, мечтательно посмотрев в потолок. – Расписки Рязанов вернул, наш юрист их проверил – все верно. Долг мы вернули. Ровно десять миллионов.
-Отлично, – несколько натянуто улыбнулась я.
Я рада, что проблема решилась. Жаль, что таким образом. А я ведь до сих пор не знаю, как жить дальше. Понятное дело, что выкручусь… но когда? Надеюсь прежде, чем депрессия поглотит меня окончательно.
-Дашка! – счастливо оскалился брат, что я покосилась на него с недоумением и подозрением в его душевном здоровье. Рассчитываться с долгами, конечно приятное дело, но что бы так… - Дашка, я спасен!
-Да, я в курсе, – не смогла я сдержать язвительность. Переглянулась с Катей, надеясь, что я не одна вижу в поведении брата странность. Но Екатерина реагировала спокойно. Разулась, подошла и взяла сына из моих рук, с чувством поцеловав светлую шевелюру на макушке Егорки.