-Я не хочу, чтобы у тебя были другие отношения, помимо наших, если они все же возникнут, - холодно и бескомпромиссно произнесла я, посмотрев в темные глаза мужчины. На секунду мне показалось в них торжество. – Потому для меня странно то, что мне будет непозволительно учавствовать в твоей, другой, жизни. Даже просто интересоваться ею.
-Ты хочешь верности? Это льстит, - улыбнулся он, а я почувствовала возрастающее бешенство от подозрения, что надо мной смеются. – Верность так верность. Собственно, я думал, что это очевидная вещь в отношениях.
-Только у тех, у кого нет двойной жизни, - проворчала я, отметив, что мужчина стоит ко мне слишком близко и отступила на шаг.
-Двойная жизнь есть у всех. Просто кто-то достаточно смел, чтобы это признать, а кто-то нет. Пойми, Даша, - вновь сократил между нами расстояние Илья, всего одним шагом мне на встречу, а я оказалась фактически прижата спиной к стене. – Мое нежелание того, чтобы ты знала обо мне в рабочем состоянии связано с опасением, что ты быстро во мне разочаруешься, а не с тем, что я не признаю моногамию. Тот, кого ты видишь сейчас, и тот, кто на работе – два разных человека. Уверен, меня боятся и ненавидят все партнеры и работники. И я бы не хотел, чтобы ты это видела, или слышала обо мне от других. Тебе это не понравится, – нависнув надо мной, произнес Илья, а я вдруг поняла, что у меня трясутся колени от его такой близости. И испугалась. Потому ловко вывернулась и отошла к барной стойке.
-Прости, - вздохнула я, почувствовав вину за свою трусость.
-Я понимаю, что еще рано. И готов подождать. Тебе не следует извиняться за то, что не кидаешься мне на шею по первому требованию.
Я благодарно улыбнулась, а после посмотрела на разложенные продукты.
-Очень надеюсь, что ты знаешь, что со всем этим делать, иначе, боюсь, нам придется грызть сырой рис.
-Не бойся, готовить я умею, - хохотнул Илья и стал закатывать рукава. – Показывай, где у тебя здесь посуда и есть ли она вообще.
Глава 14
Пока по кухне разносились потрясающие запахи, я без зазрения совести воровала нарезку с разделочной доски, всячески мешала и да, не замолкала. Я говорила обо всем на свете, старательно «любя» уши благодарного, а главное, молчаливого слушателя. В основном, конечно, рассказывала забавные истории, связанные с родителями, или вообще говорила о них, с удивлением отмечая, что на слезы не тянет, а если и тянет, то доброй, светлой грусти. Во всяком случае, в истерику сказываться не хотелось и отчаяние не накатывало, за что я мысленно сказала «спасибо» именно Рязанову, нисколько не сомневаясь, что именно его компания на меня так влияла. К моменту, когда рис с тушеными овощами и мясом приготовились, я успела знатно выдохнуться, а так же убедиться, что хорошо притупила внимание мужчины и, скрывая коварную улыбку, стала ненавязчиво расспрашивать у Ильи про его ранения, а так же аварию, щедро разбавляя свои вопросы очередными историями из жизни, которых оказалось немало.