Ей сейчас хуже всего. У Инги маленький ребенок и муж, они отвлекут её от слез по отцу. У Тимура ненависть, девушка Тамара и работа, требующая концентрации и сил.
У мамы остались только пустая квартира и её маленький бизнес, который уже давно катится по накатанной.
Что она будет делать, изо дня в день просыпаясь в одиночестве?
Тимур сморгнул, фонари на улице разом погасли.
Ночь входила в свои права.
Тимур остался на выходные.
Маме было в общем-то всё равно.
Она без остановки двигалась: беговая дорожка, уборка, стирка, глажка.
Перестирала все шторы и перемыла все окна. Натерла до блеска кафельные плитки.
Тимур оккупировал кабинет, разбирал бумаги, кипы чьих-то диссертаций и курсовых, собственные отцовские труды, наброски и черновики, дипломы и награды. Листал ежедневники.
Это был кабинет рассеянного философа и писателя, так и не дописавшего до конца ни одного более-менее крупного произведения.
Короткие жанры были тоже так себе.
Бесконечное множество фотографий. Студенты и преподаватели, группы и курсы, выпускники и первокурсники, одинаковые молодые лица, одинаковые выражения их.
Тимур без всякого сожаления отправлял все это в мешки для мусора. Отцовская жизнь, разветвленная на блуждающие русла, не вызывала в нем ни малейшего отклика.
Ему хотелось стереть все воспоминания, чтобы наконец избавиться от того кома в горле, который мешал ему с той самой минуты, когда позвонила Инга, и по её рыданиям стало понятно, что случилось что-то непоправимое.
В пятнадцать лет он мечтал однажды взять и набить отцу морду. За множество его сентенций на все случаи жизни, за всезнайство, за высокомерие и за снисходительность. Люди обожали отца, он казался им умным и тонко чувствующим, разносторонним интеллектуалом, но Тимур был уверен, что за позолотой пышных фраз этого напыщенного болвана скрывается мертвая пустота. Он не понимал, почему мама и Инга смотрят на расфуфыренного балабола как на божество или что-то в этом вроде. Неуклюжим, переполненным ненавистью пятнадцатилетним прыщавым идиотом, Тимур ночи напролет проводил, мечтая о том, что когда-нибудь одержит верх.
Потом (сердечный приступ и скорая) старый манипулятор заставил его поступить в универ, студенческая жизнь отвлекла Тимура от семейной, и отец ушел куда-то на дальние планы, перестав вызывать столь сильные эмоции.
За что именно он его так сильно ненавидел?
Отец как отец. Он никогда не бил Тимура и не ставил в угол, но бесконечно ранил едкими насмешками и ехидными замечаниями. Мягкая ирония, так сильно привлекавшая остальное человечество, оборачивалась против сына ядовитым жалом, и он задыхался, не умея противостоять ей с тем же небрежным изяществом, с каким тиранил его отец.