Безусловно, подобные вопросы — это реакция на изменения, решительно обозначившиеся во многом уже после первого издания «Юнга в контексте». Так или иначе, еще в 1979 г. сам Хоманс четко осознавал, что неуклонный рост рядов этой необычайно сплоченной когорты верующих в юнговского «бога внутри нас» (если взглянуть на этот процесс в свете очевидного упадка традиционного христианства) вполне может квалифицироваться как процесс постепенного утверждения самостоятельного духовного движения, в перспективе имеющего неплохие шансы достичь самых вершин религиозного Олимпа европейской цивилизации. По крайней мере, в истории такое случалось: нарциссизм одного–единственного человека, к полному изумлению трезвых и скептичных рационалистов, уже не раз превращался в символ веры для многих и многих.
Юнг и поп–культура: параметры востребованности
Подобная недооценка масштабов канонизации личного религиозного опыта Юнга в умах многих его последователей отчасти компенсируется хомансовским анализом социологических факторов, сыгравших существенную роль в формировании и распространении идей аналитической психологии. Стремительный рост популярности юнгианства, да и само его появление имели место лишь потому, что личный опыт основателя этого движения отвечал некоторым массовым ожиданиям и запросам. В противном случае юнговскую борьбу с верой отца, его личностно–мистически–нарциссическое видение религии, а заодно и все его прочие идеи следовало бы занести в разряд чистой психической патологии, лишенной какой–либо связи с креативностью.
Провести подобную социологическую контекстуализацию Хомансу удается благодаря творческой переработке идей, сформулированных авторами двух важных трудов по «социологии психологического знания» — Фредом Вайнстайном и Джеральдом Плэттом (в их книге «Воля быть свободным» [180]) и Мартой Роберт («От Эдипа к Моисею: Еврейская идентичность Фрейда» [158]). В данный момент мне бы хотелось остановиться на уроках, извлеченных Хомансом из второй работы. Несмотря на то, что книга Марты Роберт посвящена анализу социальных аспектов личности Фрейда, Хоманс находит в ней много ценного для освещения личности Юнга. В работе «От Эдипа к Моисею» выдвигается гипотеза о том, что на формирование фрейдовского мировоззрения существенно повлиял факт вовлеченности его родителей в эпохальный конфликт между «двумя культурами» — секулярной культурой немецкой буржуазии с ее пиететом перед наукой, с одной стороны, и религиозной культурой традиционного иудаизма, с другой. Марта Роберт убеждена, что настойчивая борьба Фрейда за научную независимость психоанализа отражала его желание освободиться от пут традиционного иудаизма и влиться в общегерманский буржуазно–культурный контекст. Основной причиной такого разрешения конфликта между двумя культурами Роберт считает невыразительность аргументов в защиту иудаизма, предложенных юному Зигмунду его отцом.