О той огромной роли, которую Сабине Шпильрейн довелось сыграть в судьбе Юнга в период его сотрудничества с психоаналитическим движением Фрейда, научному миру (в том числе и самому Элленбергеру) стало известно лишь в начале восьмидесятых, когда вышел в свет английский перевод книги итальянского аналитика–юнгианца Альдо Каротенуто «Тайная симметрия: Сабина Шпильрейн между Фрейдом и Юнгом» [61][22]. В 90–х годах появилась новая книга на эту тему — труд американского историка Джона Керра «Опаснейший метод: Юнг, Фрейд и Сабина Шпильрейн» [124], детально повествующий о тяжелых испытаниях, выпавших на долю нашей соотечественницы в процессе ее общения с будущим основателем аналитической психологии. Но эту главу мне бы хотелось закончить цитатой из другого автора, очень явственно дающей понять, что так же, как и в случае с Хелен Прейсверк, здесь вновь имело место критическое смешение официальных «научных» и сокровенных личностных интересов Юнга, его Логоса и Эроса, точно так же чреватое большим пожаром: «Как первая психоаналитическая пациентка Юнга, она (Сабина Шпильрейн. — В.М.) оказалась мишенью, на которой сосредоточились непроработанные анализом влечения ее терапевта.... Тревога и чувство вины, которое Юнг испытывал в этой истории как профессионал, не справившийся с первым, пробным случаем и доведший дело до скандала, были понятны Фрейду, и он не склонен был их усиливать. Но Фрейду пришлось с немалым, наверно, удивлением узнать, что простые, основные для психоаналитика истины неясны его любимому ученику. Тридцатичетырехлетний мужчина, назвавший себя “самым безупречным из супругов”, оказался странно несведущ в области своих влечений» [36, с. 188–189].
Что касается приведенной выше выдержки из книги Александра Эткинда «Эрос невозможного», мне хотелось бы обратить внимание на ряд вещей. Во–первых, несколько однобоким мне представляется сквозящее в ней противопоставление Фрейда и Юнга по принципу «хороший — плохой». Из того же «Открытия бессознательного» (а также благодаря многим другим работам, таким, например, как переведенная на русский язык «Миссия Зигмунда Фрейда» Эриха Фромма), становится понятно: тому, кто задался целью подыскать в истории психоанализа некоего «положительного во всех отношениях» героя, способного служить достойным антиподом «отрицательному во многих отношениях» Карлу Густаву Юнгу, имеет смысл едва ли не в последнюю очередь апеллировать к научной и личной биографии Зигмунда Фрейда.
Во–вторых, говоря о Сабине Шпильрейн как о «первом, пробном случае», с которым довелось столкнуться Юнгу, Александр Эткинд, скорее всего, имеет в виду исключительно психоаналитический период деятельности Юнга. На самом деле, как мы видели выше, Юнг и до встречи со Шпильрейн сталкивался с