Еще один куда более серьезный недостаток подхода, представленного в «Открытии бессознательного», состоит в том, что Элленбергер использует двойной стандарт по отношению к различным персонажам рассказываемой им истории. На историко–критическом «суде», проходящем под его председательством, далеко не все «подсудимые» равны перед законом. Более того, по–настоящему «подсудным» оказывается один лишь Зигмунд Фрейд, а все остальные участники судебного заседания, по сути, лишь «проходят по делу» — то ли как мелкие соучастники, то ли как простые свидетели, а то и вовсе как жертвы или противники насилия. Практически все спорные вопросы истории раннего психоанализа — такие, как дебаты относительно научного первенства между Фрейдом и Жане, конфликты между Фрейдом и Адлером, Фрейдом и Юнгом, — разрешаются Элленбергером в пользу фрейдовских оппонентов. Давая общую оценку фрейдовскому движению, Элленбергер демонстрирует удивительную прозорливость. «Антагонизм по отношению к психоанализу вызывало уже то, каким образом он себя подавал, — читаем мы в последней главе. —
Психоаналитики, в особенности молодые последователи Фрейда, пропагандировали свои изыскания, ничуть не заботясь о представлении хоть каких–либо подтверждений или статистических данных. Они перекладывали эту тяжкую ношу на плечи своих оппонентов; они также были нетерпимы к любого рода критике и использовали аргументы ad hominem, например, называя своих противников невротиками» [80, р. 815].
За истекшие три десятилетия элленбергеровская критика Фрейда и фрейдистского движения пополнилась массой новых фактов. Наиболее всестороннее подтверждение сектантского характера фрейдовской школы содержится в работе Фрэнка Саллоуэя «Фрейд, биологизатор разума: по ту сторону психоаналитической легенды» [173]. Сам подзаголовок данного непревзойденного труда — «По ту сторону психоаналитической легенды (курсив мой. — В.М.)» — воссоздает настрой, господствующий в «Открытии бессознательного», автор которого утверждал, что «.. с самых первых шагов психоанализ формировался в атмосфере легенды, вследствие чего до тех самых пор, пока не удастся полностью отделить подлинные исторические факты от легенды, ни о какой объективной оценке этого движения говорить не приходится.... К сожалению, изучение легенд, их тематической структуры, а также особенностей формирования и зарождения, представляет собой одну из наименее изведанных областей науки» [80, р. 547]. Словно в ответ на призыв старшего коллеги, Саллоуэй тщательно анализирует основные мифы и легенды, ореолом которых окутана практически вся история психоанализа, и представляет систематический «Каталог основных фрейдовских мифов» [173, pp. 489–495]. Из огромного количества прочих критических исследований истории фрейдизма мне хотелось бы отметить две необычайно нашумевшие и вызвавшие массу дебатов работы Джеффри Муссаефф Массона — «Покушение на правду» [138] и «Окончательный анализ» [139].