Снова пугающая улыбка исказила лицо.
* * *
Какая же она… Ни в одном из языков не существовало слов, чтобы описать мою женщину. Невероятная. Совершенная. Страстная и чувственная. Так храбро мне противостоит. Пытается не показать свой страх.
У меня голова от нее шла кругом. Как будто я в одиночку осушил все винные погреба в Чертоге. Шатало так, что едва на ногах стоял. И все от ее потрясающего вкуса.
Если бы не пришел в себя, сожрал бы ее без остатка. На языке до сих пор вкус ее шелковистой влаги. Как же отчаянно она сопротивлялась моим ласкам. Не телом. Головой. Не знаю, о чем она думала… Ее страх передо мной был написан на лице, но вот все остальное… Мне нужно было забраться в ее голову, узнать каждую мысль, рождающуюся там. Я хотел знать все ее секреты. Все до единого. Чем она жила до меня? Что любит? Я подарю ей это. Чего боится? Я уничтожу все, что ее пугает. Я. Хочу. Ее. Знать.
Тогда я смогу дать ей все, что она желает и оградить от любых бед.
Нежная сладкая землянка. Не могу больше, хочу вогнать член в ее узкое влагалище и трахать до тех пор, пока в теле не останется сил. В ней так узко и горячо. Так тесно. Она туго сжимала и пальцы, и язык. Что же тогда будет, когда я вставлю в нее член?
Одни только фантазии могут довести до помешательства. Продержаться… Сейчас я брать ее не буду. Не в этом уродском теле, от которого самого блевать тянет.
Нет, наш первый раз будет, когда я уничтожу Солин и избавлюсь от личины. Тогда моя вкусная землянка узнает, каково это, когда ее берет настоящий мужчина. ЕЕ мужчина. А не та слизь, которого она назвала «мой парень».
Какой-то ушметок, который, надеюсь, уже гниет на Земле. Стоит поблагодарить богов, что он оказался недоделком. От одного воспоминания, каким стало лицо Ле-ры, когда она кончила, член дергается как под током. Она почти девственна. Так всего стесняется и боится. Запрещает себе расслабиться в моих руках. Отвергает каждую ласку. Но я пробью эту стену.
Она сама будет умолять оттрахать ее до помутнения рассудка. Эта мысль окончательно доводит меня до безумия.
Хочу ее так, что зубы сводит, а пальцы дрожат. Содрать бы с себя эту шкуру и вогнать в нее член, отыметь во все отверстия и сделать полностью своей.
Не знаю, каким усилием, но мне удается сдержаться. Хуже всего то, что меня останавливает совсем не мысль о том, что я должен уничтожить эту жалкую планету. Меня останавливает лицо Ле-ры. Ее испуг. Попытка закрыться от меня и сделать вид… Проклятье! Она что, пытается представить на моем месте кого-то другого?
Пальцы крепче сжимаются на ее тонкой беззащитной шее.