— Опыт, — вдруг вырвалось у меня. — Я стрелять умел, а ты людей обрабатывала раньше.
Насчёт себя я снова спиздел, но в такой версии были убеждены Алька с Кирой, она меня устраивала, и я её поддерживал. А вот догадка про Киру была в яблочко.
— Я детдомовская, — пояснила Кира. — Руководству и старшим особо не было до нас дела, если мы только не болели по-серьёзному, поэтому приходилось по мелочи чинить себя, а потом и младших.
Теперь всё сложилось и всё стало понятно. Теперь я знал, откуда у неё горбинка на носу, кто ей его сломал, почему она готова почти без разговоров пырнуть человека за оскорбление, откуда в ней вызов, колючесть и твёрдость. Также стало понятно, почему она пошла воровать.
— Ясно, — сказал я без сочувствия.
Да, она вряд ли получала его много в своей жизни, но и вряд ли хотела его от каждого встречного. Мне было лишь слегка неудобно за тот вопрос в первую встречу о том, не получила ли она горбинку на носу по причине въебашивания в столб будучи бухой. Я с самого начала подозревал, что она не от хорошей жизни такая на понтах, но сделать с собой ничего не мог. Вижу выебоны — ставлю на место.
Но таким, как Кира, можно и повыёбываться. Заслужили. Жизнь задолжала всем, кого в чём-то жестко нагнула. А вот тем, кому дано с лихвой, и они себя так ведут… Короче всем, кто понтит из-за самой идеи понта, нужно ломать ебала. Но сначала нужно, конечно, железобетонно убедиться в том, что они действительно дешевые понторезы, а не делают это для маскировки своего разбитого состояния или страха. А то если их нагнула жизнь, а потом ты по ошибке сломал им ебало, то, получается, ты такой же злодей, как и их жизнь.
Я и Кира некоторое время привыкали друг к другу, постигали азы работы в паре, и вскоре Алька сказала, что мы готовы.
Мы с Кирой так и не решили, будем ли скучать по занятиям с Понкой в мастерской. Наверное, да. С другой стороны — это Алька Понка и скучать по ней будет только мазохист. С третьей стороны, мы с Кирой как раз-таки ими и являлись. С четвёртой, пора нам двигать дальше.
Система, пускай кат-сцену!
Кат-сцена:
Два года назад.
Я залипаю на одной из первых съемных хат (однушка в бабушкинском стиле) в обнимку с рыжей девой. Я полночи пытался изгнать из неё демона своим священным посохом, но демон оказался сильнее. Тем не менее, мы оба подзаебались.
Раздаётся звонок. На том конце — взволнованная Кира.
— Что стряслось? — спросил я с подозрением.
Кира часто бывала на нервах. Учитывая характер свой природы, она обладала полным спектром эмоций и умела жить в каждой из них. Но грустная усталость, преобладающая в её голосе сейчас, была для меня в новинку.