Я оставил машину в соседнем дворе, а сам проследовал к дому бабы Лочи и влез в его машину, убедившись, что меня никто не видит. Слава яйцам, дело было после обеда, и всех детей, гуляющих по дворам, загнали на тихий час. Эти мелкие пиздюки — самые глазастые создания во вселенной, я тебе отвечаю. Они подсмотрели больше темных дел, чем взрослые, просто так никогда и не поняли, что именно они подсмотрели.
Вам, наверное, интересно, зачем я вас всех здесь собрал? Вы уже поняли, что я хотел повесить кончину Козыря на Лочи. Выглядело всё просто: вдвоём они присвоили зелёные, потом Козыря замучила пацанская совесть, и он захотел признаться, а Лочи такой вариант не устраивал. Потом до него дошло, что всё равно к нему всё подведёт, после чего он скрылся навеки вечные на просторах России-матушки.
Грубо? Согласен. Грубовато, топорно. Не хватает одной тонкости для правдоподобности. И этой тонкостью был тот самый уникальный нож каждого члена арзамасской банды. И мне был нужен именно клинок Лочи, чтобы заколоть Козыря.
Я поглядывал на часы. Бля, лишь бы он наверху у своей бабы с концами не остался. Ищи свищи момент завтра, чтобы отправить Козыря к праотцам. И лишь бы он с ней не спустился. Тогда дело приняло бы совсем грязный оборот.
Но мне повезло. Лочи потусовался наверху с часок и вышел к машине. Первые проснувшиеся пиздюки уже выплёвывались с хат, отоспавшиеся и протёршие глаза. Надеюсь, Лочи не будет шуметь.
Он весело, чуть ли не присвистывая, шёл к своей тачке, где на заднем сидении прятался поджидающий его каратель. Я на секунду позволил себе кайфануть, представив, как его хорошее настроение через десять секунд разрушится, как стены Иерихона.
Лочи открыл дверь и шваркнул своё тело на сидение, которое тряхануло так, что оно меня немножко прижало. Он захлопнул дверь, и я тут же выпрямился со стволом в руке.
— Не дёргайся, — велел я ему.
Он замер и уставился на моё отражение в зеркале заднего вида.
— Помнишь меня? — спросил я ласково.
— Не тупи, — прохрипел он сузившимися связками. — Сверху в окне меня провожают.
— Спасибо, что предупредил, — я похлопал его свободной рукой по щеке. — Заводи, как ни в чём не бывало, и езжай. Увижу, что потянулся к ручке или пытаешься открыть окно — завалю нахер.
Лочи был наслышан обо мне, и знал, что я всегда держу своё слово. Почти всегда, но ему об этом уточнении знать необязательно.
Он завёл тачку и медленно покатил со двора.
— Куда? — тем же хриплым голосом спросил он, выехав на трассу.
— На Ложкинскую трассу. И будь добр, вытащи-ка мобилу, портмоне и брось их мне назад.