Я прошёл уже половину пути, когда телефон поймал залётную палку сети и допустил ко мне входящий звонок.
— Да, Санёк, — поднял я трубу с удивлением. — Случилось чего? Ты где? Малой всё объяснил?
— Объяснил. Случилось. Мы с Серым едем обратно домой, — проскрипел голос моего старшего брата, искореженный помехами.
— Да раз объяснил, то какого чёрта вы обратно едете, ё-моё! — возмутился я. — И ты-то куда? Чё, Малой попросил его обратно на твоей тачке отвезти? Не хочет свой зад в электричке трясти, да?
— Бостон, звонила соседка с маминого дома, — сквозь шипение сказал Саня.
— Что говорит? — уточнил я, беря паузу, пока сердце пропускало удар.
— Мамы ночью не стало, Бос. Встретимся дома.
Малой шмыгнул носом, когда гроб заколотили и на верёвках начали спускать в дыру в земле. Саня хмурился, а моё лицо оставалось каменным. Я не знал, как правильно себя чувствовать, поэтому велел Системе мотнуть химические процессы в моём мозге таким образом, чтобы я ощущал себя и мир, как предпочитал чувствовать их всегда — свободным от эмоций совсем.
Тогда в лесу новость стукнула меня по башке и заставила присесть на корты. Я подобрал какую-то палочку и рисовал ей на земле узоры.
— От чего? — уточнил я у Санька.
— Острая сердечная. С похоронами мы разберёмся, но ты хоть поприсутствуй. Малой просит.
— Поприсутствую. Семью надеюсь не зацепил с собой?
— Нет. Маша хотела детей к своей маме отправить и со мной поехать, но я запретил.
— Правильно сделал.
— Давай тогда. Когда будешь?
— Позже вечером, я сейчас в области.
— Понял.
Не то, чтобы у меня были какие-то нерешенные комплексы на тему материнско-сыновских отношений, но я на минуту подзавис. Я помню маму разной. Хорошей матерью в моём детстве, конченной алкоголичкой в отрочестве и относительно сносной женщиной в юности. Обида за себя и за братьев и злость, вызванная её предательством, не позволяли мне относиться к ней, как к нормальной матери в настоящем, но она всё же скопила горстку хороших материнских поступков. Она отыскивала бабки, чтобы купить Малому зимнюю обувь, ходила отмазывать меня у директора школы, и даже отправила пару раз бабло Саньку в столицу, когда он был ещё бедным и голодным студентом.
Но сколько бы я ни пытался её обелять, все месяцы и годы, проведенные ею в беззаботном для себя и хуевом для нас алкогольном забытье, перебивали все плюсы, которые я ей напридумывал в своей башке.
В последнее время она вела довольно нормальный образ жизни, если сравнивать её с её версией в периоды, когда она была на абсолютном дне. Но, кажись, призраки твоих ошибок догонят и прижмут тебя везде. В том числе и посаженное в прошлом здоровье ебанёт тебя в настоящем.