Решение приходит мгновенно.
— Тимофей, сзади!
Пятый мгновенно на пол кубарем валится, отлетая в сторону. Выпускает несколько пуль в дверной проём. Там пусто. Пятый осторожно поднимается, крадётся к двери, выглядывая. Где-то идёт сражение, но вдалеке.
Он подбегает к окну, саданув по нему кулаком.
— Ушёл, блять! Это что за шутки, Арина?
— Мне показалось, что там, в дверях, кто-то был.
Пятый цыркает недовольно, сплёвывая в сторону. Не верит моим словам. Понимает, что я вру. Но тушеваться не стану. Я не жалею о то, что сделала.
Повыше натягиваю одеяло, кутаясь в него.
— Где Рустам?
— Зверь Пороха догоняет. Ну и жилистый у тебя папаша! Раненым так быстро шпарит, обзавидоваться можно. Хотел бы я в его возрасте бегать так шустро! — качает головой Пятый, занимая место у двери. — Здесь холодно. Укутайся. Ждём наших.
— Наших? Кто ещё?
— Ризван. Ещё парочку человек. Проверенных… Рыл маловато, но Зверь сказал, армию пригонять не стоит. Больше шуму, меньше толку.
— Как он?
— Зверь? Взрывом потрепало. Но конечности все на месте. В отличие от меня, — машет рукой, на которой пальца не хватает. — Зря ты меня отвлекла. Пёс этого психа мой палец сожрал!
— Но зато ты сам жив остался.
— Где Ризван?
— Там, — хмурится Пятый. — Его ранили, но на ногах пока держится. Добивает тех, кто остался. Если Зверь с Порохом быстро закончит, залатают бородача так, что и следов не останется.
Мне ещё не до конца верится, что всё закончилось. Не поверю, пока своими глазами не увижу Рустами.
— Вот, кстати. Твоё!
Пятый подкидывает монетку в мою сторону. Ловлю. Та самая, что отец у меня отобрал. Порох у меня её забрал, но она у него из пальцев выпала и закатилась.
— В больничке, где тебя держали, нашёл. Она фартовая! — убеждённо заявляет. — Только не для всех. Говну заговорённому, типа Пороху, фарт не поможет. Дни сочтены.
Согласно киваю. Если не уйдёт, добавляю про себя. Сколько раз он от всех ускользал, выживал в тяжёлых ситуациях. Вдруг и сейчас проскользнёт в крохотную щель, и весь кошмар начнётся снова.
От одной только мысли дурно становится. Не должно быть такого. Есть предел всему. Все смертны…
Я убеждаю себя, что это именно так. Иначе не получится просидеть и одной минуты в тоскливом ожидании. Временами вздрагиваю, когда кажется, что выстрелы совсем близко раздаются. Пятый держится настороже, но болтает, не замолкая. Успокаивает меня, что ли, своим трёпом? Я выхватываю из его потока знакомые имена, вычеркивая из списка тех, кого не стало. Кристина, Немец отправляются туда же.
Прикрываю глаза, почти засыпая. Как бы я хотела, чтобы всё было иначе. Чтобы не было этих выстрелов и крови, льющейся рекой. Чтобы не стояло между семьями счетов «око за око», чтобы мы просто могли поговорить друг с другом. Чтобы Рустам крепко, до хруста, сжимал меня в объятиях, а я бы говорила ему, что люблю, что любовью можно стереть всё — любые шрамы, перекрыть любую боль и дать толчок новой жизни.