- Это единственное место, - повторил задумчиво генерал, - откуда можно обстрелять их.
Полковник взглянул на него с серьезном видом:
- Но здесь есть место только для одной пушки, генерал, - одной против двенадцати.
- Это правда - не более чем для одной, - сказал генерал с гримасой, которая лишь с большой натяжкой могла быть истолкована как улыбка. - Но зато ваш храбрый Коултер - сам целая батарея.
Теперь нельзя уже было не почувствовать иронии. Это разозлило полковника, но он не нашелся, что ответить. Дух воинской дисциплины не очень-то поощряет возражения, не говоря уже о споре.
В этот момент молодой артиллерийский офицер медленно поднимался верхом по дороге в сопровождении горниста. Это был капитан Коултер. Ему было не больше двадцати трех лет. Он был среднего роста, но очень строен и гибок. Его посадка на лошади чем-то напоминала посадку штатского. Лицо его обращало на себя внимание: худое, с горбатым носом, серыми глазами, с маленькими белокурыми усиками и с длинными, развивающимися, светлыми волосами. В костюме его заметна была нарочитая небрежность. Фуражка на нем сидела набок, мундир был застегнут только на одну пуговицу, у пояса, так что из-под него был виден большой кусок белой рубашки, довольно чистой, учитывая условия походной жизни. Но эта небрежность ограничивалась только костюмом и манерами капитана, лицо же его выражало напряженный интерес к окружающему. Его серые глаза, бросавшие от времени до времени острый взгляд по сторонам и шнырявшие кругом, как лучи прожектора, были большей частью обращены вверх - к точке небесного свода над ущельем; впрочем, это продолжалось только до тех пор, пока он не поднялся на вершину; тут уже нечего было смотреть вверх. Поравнявшись с дивизионным и бригадным командирами, он механически отдал честь и хотел было проехать мимо, но движимый каким-то внезапным побуждением полковник сделал ему знак остановиться.
- Капитан Коултер, - сказал он, - на той вершине у неприятеля поставлено двенадцать пушек. Если я правильно понял генерала, он предлагает вам поставить здесь одну пушку и обстрелять их.
Наступило тягостное молчание; генерал тупо смотрел, как вдали какой-то полк медленно взбирался в гору, пробираясь сквозь густой кустарник; разбившись на куски, полк напоминал разорванное, волочащееся по земле облако голубого дыма. Коултер, казалось, не видел генерала. Вдруг капитан заговорил, медленно и с видимым усилием:
- Вы сказали на той вершине, напротив, сэр? Пушки поставлены, значит, близко от дома?
- А, вы проезжали по этой дороге? Да, около самого дома.