— Но это неверно! Неправильно, — запротестовал Олег. — Неужели вам, высшим существам, неизвестно, что агрессия порождает лишь агрессию? Раз от раза она становилась только лишь злее. Нельзя было позволять себя мучить! В кино б ее лучше водил, что ли. С парашютом прыгали, там, не знаю.
— Вот после было и кино, и рестораны, и секс такой, что всю квартиру к чертям разносили. Идеальная, блин, пара. Пока вновь в ней бешеной энергии не накапливалось дня за три.
— Открой свое сознание и смотри, чем он все это заслужил! — потребовала Дора, не выдержав порицания.
Они замерли, Олег знал, что она ему показывает. И откинулся на подушки. Алекса все равно было жаль. Похоже, он действительно любил жену — и очень. Сам собой встал вопрос — а смогу ли я так? Аверин. Не знал, честно, не знал. Он знал Дору с шести месяцев, но никогда не видел лично, как она убивает и истязает. Ему до сих пор не верится, что это все о ней. О Его девочке. Такой нежной, заботливой. Готовящей такие вкусные ужины и завтраки.
— О ней, мой безжалостный убийца, о ней, — перед Олегом вдруг появился ухмыляющийся Алекс, — еще все увидишь, узнаешь и испытаешь. Но только и любить так, как она, не может никто. Береги ее.
Олег моргнул, видение исчезло. Привидится же!
— Блин, это все, конечно, ужасно, — сказал пришедший в себя побледневший Димитрий, — но и за это ты должна сказать ему спасибо, он избавил тебя от необходимости делать это самой. Это нужно было сделать рано или поздно. Ты знаешь!
— Но ее ведь можно было спасти! А вы ничего не сделали! Просто позволили ее убить! — глаза Доры вновь вспыхнули белым светом. Но она тут же упала на пол, получив сокрушительную пощечину от Демитрия. Он подхватил ее и встряхнул за плечи. Так что Аверин удивился, как голова только не отлетела.
— Успокойся, женщина! И сядь! Сядь, я сказал! — рявкнул он так, что вздрогнул даже капитан.
Дора стала прежней, но ее глаза словно остекленели. Она покорно села на кровать, сложив руки на коленях, кажется, Дима применил гипноз или что-то вроде того, чтоб усмирить буйный нрав молодой урайки. Присел перед ней, взяв ее руки в свои.
— Ну, прости ты нас, родная! Прости, детка. Мы все перепробовали, чтобы снизить уровень ее активности, но не получалось. Она была как живой атомный реактор. Неподконтрольный никому. Ты же помнишь, что она подпускала к себе только тебя и Алекса. Но это пока. Понимаешь? Помнишь, чем любой ее плач заканчивался? Разлетающимся вдребезги торшером, это минимум. Ты помнишь, как однажды один из осколков выбил Алексу глаз, а другой попал в шею, пробив насквозь. Ты тогда еле успела спасти его! Ты помнишь? А помнишь, что случалось с чужаками, входившими в ее комнату? Их просто вышибало оттуда потоком силы. И с каждым днем ее сила лишь возрастала. Она уже от рождения была сильнее Пелегина, только представь это. Сильнее верховного жреца! Но младенца невозможно контролировать. Мы все перепробовали. В итоге она нас перестала подпускать до себя.