— Меня называют и так, — пауза. — А ещё Киали, но это имя могут произносить только Посвящённые.
Она явно ждала моего следующего, очевидного, вопроса, но мне вовремя вспомнился Булгаков. Как там говорил Воланд? «…Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут»
Темная Госпожа ждёт вопросов и просьб? Но что потребует взамен? Готова ли я это дать?
— Умное дитя.
Кажется, всемогущий богиня умилилась моим мыслям, а в том, что она из каким-то образом читает было очень вероятно.
— Читаю, — подтвердила Многоликая. — В них нет никакой тайны.
И вновь ожидание, я молчу, Темная ждёт.
— Не боишься играть в игры с богами? — ехидный такой вопрос.
— А я играю?
Раздавшийся под высокими сводами смех вызвал легкую оторопь. Нет, его нельзя было назвать замогильным, злобным, но и от человеческого он был космически далёк. Божественно далек.
— Пожалуй, я позволю тебе называть меня Киали, но только в стенах Храма. Пусть это пока останется нашим маленьким секретом.
— Хорошо, — послушно кивнула я головой. — Это означает, что на мне ваша печать.
— Нет, — и мое сердце ухнуло в пятки, что спустя миг вновь неровно забиться, — на тебе мое Благословение.
Было сказано так торжественно, что невольно хотелось склониться в благодарственном поклоне, но знать бы ещё, что это означает.
Потусторонний смех вновь нарушил звенящую тишину, всколыхнул тяжёлые портьеры у стрельчатых окон.
— Благословение Многоликой означает особый дар. Не просто магию, способность творить волшбу, а нечто более редкое, подчас уникальное.
— Какой дар я получила? — ощущение было как в детстве в Новый Год.
— Хм, я могла бы тебе сказать, но будет забавней понаблюдать, как ты сама его раскроешь. Как и когда поймёшь, что он всегда был с тобой.
Многоликая говорила загадками или просто я пока слишком мало понимала и знала, так или иначе, моя высочайшая аудиенция подходила к концу. Так подсказывала интуиция.
— Да, нам пора прощаться. Мое Благословение с тобой, теперь моя метка будет видна всем, но вот твой дар пока останется тайной. Впрочем, тем кто спросит, ответишь, что встретила жреца и он снял покров с печати. Про Благословение никому не говори.
— Даже Мраку?
— Марку! — только в этот момент поняла, что оговорилась.
Ожидала очередной вспышки веселья, но вместо этого тишина стала ещё гуще.
— Марку… — наконец, прозвучало словно издалека. — Ему нет необходимости ничего говорить. Он не станет спрашивать…
Последние слова были почти не слышны, может быть я неправильно их поняла, не разобрала, но в тот момент Ее ответ показался мне вполне логичным и только позже я осознала, что ничего нормального в том разговоре не было. Тогда же меня больше заинтересовала мимолетная боль в области татуировки. Перевернув кисть я увидела то, что уже и надеялась — рисунок засеял золотым, вот только на этом не остановился. Из символа проросли дополнительные завитушки, плотно увили запястье, чтобы почти сразу раствориться, впитаться в кожу, практически не оставляя следов, лишь едва заметный блеск.