— Вы слышали этот звук? — забеспокоилась Вероника.
— Вы о чём?
— Давайте скорее расходится.
Они и вправду развернулись в разные стороны, но этого мне уже не было видно. Я лежала во влажном от росы сене, которое уже начинало отдавать гнильцой, и сквозь шум в голове думала не о том, что, похоже, повредила ногу, а о том, что запись могла не сохраниться.
Сашка-2
С горем пополам поднялась и нашла телефон. Затаив дыхание, сняла блокировку и обнаружила, что запись стоит на паузе.
— Повезло, — вздохнула с облегчением.
Нога болела. Я никогда не ломала ничего, и вывихов тоже не было, поэтому масштаб своего увечья оценить было сложно, но если я в сознании и не вою волком, значит, не всё так плохо.
— Нужно выбираться отсюда.
Попытка встать не увенчалась успехом. Я не придумала ничего лучше, чем позвонить дяде и попросить о помощи.
Судя по голосу, Олег ещё спал.
— Где ты? Я сейчас же приеду, — говорил напугано и очень громко, когда я объяснила ситуацию.
— Не кричи так и не вздумай родителям говорить. Я точно не знаю, где нахожусь. Где-то в парке. Сейчас геолокацию отправлю.
Дядя добрался, словно на реактивном самолёте. Поддерживая меня за спину, помог выйти на асфальтовое покрытие, а там мы маленькими шажочками доплелись до машины. Чувствовала себя раненым на поле боя, а в салоне меня немного укачало. Может, падение так повлияло или то, что я не спала ночью, но очень скоро я провалилась в царство Морфея, не поинтересовавшись даже, куда мы едем.
Открыв глаза, по белым стенам и специфическому запаху определила, что я в больнице. Тело затекло, голова кружилась, а урчащий желудок напоминал, что он пуст. Привстав на локтях, заметила, что я в палате не одна. Рядом, на свободной кровати, сидел Макс и смотрел в окно.
— А почему тут ты, а не Олег?
— Лежи, не подымайся.
Он пересел на мою кровать.
— У Олега сегодня гости из Министерства образования, поэтому я решил его подменить.
— Но у тебя же тоже работа.
— Ничего, подождёт. Ты хочешь, чтобы я позвонил твоим родителям?
Он встал, но я схватила его за руку.
— Не нужно никому звонить. У мамы сегодня судебное заседание, а отец на совете.
Макс сел на место, а руку мою не убрал.
— Если бы я знал, что наше дело для тебя обернётся вот этим, ни за что бы не позволил в нём участвовать.
— Это лишь небольшая жертва, но зато я такой материал ценный добыла.
— Самое ценное — это ты.
Тихомиров придвинулся ближе и осторожно меня обнял.
— Я чуть не поседел, когда Олег сказал, что ты в больнице, — прошептал мне на ухо.
В его объятиях было хорошо и уютно. Я положила голову ему на грудь и слушала, как быстро бьётся его сердце под рубашкой. Эта минута казалась длиннее, чем вечность, и дороже, чем многословные признания в любви. Мысли градом обрушились на меня, и в какой-то момент я начала их озвучивать: