Повернувшись к Городецкому, зашипела:
— Следователь может понимать, что угодно, но когда ему расскажут о нашем поцелуе, он сведет концы с концами. И уличит нас в обмане.
— Мы скажем, тот поцелуй был на публику, мол, ты согласилась сыграть мою спутницу. Если до этого дойдёт, конечно.
— А вы чего такой спокойный, Пал Сергеич? — уставилась я на него подозрительно. — Или часто в таких ситуациях бываете?
— Когда мои любовницы меня делят?
Я кивнула, снова запоздало сообразив, что не в тему.
— Пал Сергеич! — сказала грозно, но он так же спокойно меня перебил:
— Ешь, Кулагина, силы тебе ещё понадобятся, — и указал взглядом налево.
Я обернулась и нервно сглотнула, по залу шёл наш следователь, и не сложно было догадаться, кто именно мог его заинтересовать.
На самом деле все обошлось, хотя я с перепугу запихала в себя омлет с такой скоростью, что могла бы выиграть в соревновании на самого быстрого едока. Когда следователь подошел к нашему столику, я уже допивала апельсиновый сок, стараясь придать лицу безмятежное выражение. Городецкий, между прочим, посмеивался. Ему-то хорошо, никто с утра не сказал, что его подозревают в нападении на человека. Да как такое вообще в голову могло прийти? Я маленькая хрупкая девушка высокоморальных принципов.
То ли следователь это во мне разглядел, то ли решил пока не мучить, но разговор прошёл спокойно. Особый акцент был сделан на наши с Городецким отношения, и тут профессор стойко принял удар на себя, грустно поведав, как подбил будущую сноху согласиться на отвратительнейшую просьбу сыграть его спутницу.
Я только краснела, бледнела и комкала салфетку. На вопросы отвечала с усердием, но ничего толкового сказать не могла.
Зато был неоспоримый плюс: нам разрешили уехать домой, нужно было только наведаться в отделение и подписать документы.
— Был уверен, тебя посадят, — серьезно сказал Пал Сергеич, когда мы покинули ресторан и направились к машине, глаза при этом откровенно смеялись.
Вот что он находит смешного во всем происходящем? Ведёт себя так, как будто его лично это не касается, хотя по сути в дерьме по самые уши как раз он. Уверен, что ему ничего не грозит? Откупится в случае чего?
— Как низко, — ответила и тут же спросила. — Слушайте, почему вы с Лизой расстались?
— Ты же подслушивала разговор со следователем, — усмехнулся Городецкий, я покраснела.
— Ничего подобного, просто вы близко сидели! И все-таки? Формулировка «наши отношения себя изжили» меня не устраивает. И Лизу тоже, раз уж она таскалась за мной и даже угрожала.
— Ален, не ищи во всем скрытых смыслов, — мы остановились перед машиной, и Городецкий, взявшись за свою дверцу, добавил. — Я не сплю с женщинами, когда перестаю их хотеть.