— Уверена.
Генерал кивнул.
Что ж, если Черный тан затягивал с ответом Бансабире из принципа, чтобы не являться по первому зову, то сейчас причина и впрямь выглядела убедительной — насильственная узурпация. К тому же, с Бану можно договориться, а вот Этер, если заграбастает орду Яввузов в свои руки, близко к рядам не подпустит его, Дайхатта.
— Что до тебя, — Бану обернулась, а Юдейр выпрямился, подобравшись. — Отправляйся к Валу, объясни ему, где оставил Ри, сопроводи, если потребуется. Пусть возьмет сколько нужно людей, но, если от тела что-то осталось, привезет в чертог.
Юдейр скрипнул зубами: тот факт, что из всей охраны тану о его действительной судьбе знал именно Вал, Юдейра раздражало страшно. Давние обиды въедаются в душу тем сильнее, чем отчаяннее он за них держатся те, кому больше почти не за что.
— Как прикажете, — буркнул Юдейр, коротко поклонился и вышел.
— Остается только спровадить Этера, — напомнил Маатхас.
— О, это не проблема, — ответил за Бану Гистасп. — Как только я сообщу в его присутствии, что женюсь на Иттае, он взведется и кинется к танше и к Тахбиру, выяснять, что к чему. А потом седлает коней, озлобленный, как демон.
Бансабира усмехнулась.
— Воистину. Я отказываюсь отдать Иттаю ему, наследнику одного из двенадцати танских домов Яса, выдавая за ни мало незнатного Гистаспа. Такого оскорбления Этер не стерпит.
— А, может, и Яфур, — напомнил Маатхас.
Бану пожала плечами: а, может, и Яфур. Выбирать-то всяко не приходилось.
— В любом случае, проблем станет больше. К сожалению, как ни крути, в отличие от сыновей, Яфур, при всех многочисленных недостатках, всерьез озабочен вопросами чести. Так что подобное решение может не на шутку раздраконить его.
Мужчину переглянулись: это не приходило в голову, но, кажется, противоречий не возникало ни у кого.
— Тогда за дело, — подбодрился Маатхас. Гистасп чуть наклонил голову и молча вышел. Сагромах исчез из покоя следом. Бансабира подошла снова к окну: продольная черта меж бровей так и не изгладилась.
* * *
Все произошло, как Бану и предвидела. Перехватить сообщение, написанное Этером для Дайхатта, оказалось легче, чем представлялось — помогали родные стены и верные люди. Маатхас и Хабур не подвели, выполнив все в точности. Сагромаху нравилось «быть в деле», чувствовать себя деталью, без которой весь сложный механизм взаимодействий попросту бы не сработал. Тахбир и Итами тоже повели себя согласно тому, как предвосхитила танша. Итами была всерьез разочарованна и даже раздражена, до неё уже дошли слухи, что Иввани, дочь Сив, Бансабира признала своей подопечной на правах единокровной родственницы, а, значит, следовало ожидать, что припасла для малолетки хорошее будущее. Её же старшенькой, практичной и смышлёной Иттае достался безродный солдат. Тахбир был в суждениях мягче — и с Бану, и с Гистаспом, когда тот, повинуясь указу, пришел просить позволения на брак. А Бансабире, когда они с Итами явились уточнить, не обезумел ли Гистасп, улыбнулся открыто и добродушно: вступить в брак по любви — благословение богов, не меньшее, чем иметь мать.