Они изменились.
Раду стал чаще иметь вдумчивый и даже мрачный вид, хотя сейчас не было ни Юдейра, ни каких других препятствий держаться рядом с госпожой. Он отпустил и пережил все свои симпатии к этой женщине, оставив в душе лишь глубокую преданность и почтительную привязанность.
Все чаще теперь случались моменты тишины в жизни Бану Яввуз, и, наверное, думал Раду, в этом мало хорошего.
* * *
У подножья вершины, на которой они держались биваком, раскинулось продрогшее до костей поселение, с выходцами которого они недавно ходили на моржей. Усадьба управляющего выделялась даже отсюда — удлиненная постройка из дерева и камня, местами поросшая посеревшим мхом. Остальные дома — как дома, непримечательные, обычные, обнесенные по периметру селения частоколом, хотя, честно сказать, едва ли в этом была необходимость. Бансабира приметила этот поселок еще в предыдущий приезд, но сейчас глаз невольно снова упал на жителей, укутанных в толстые плащи.
Жители поселения суетились, выбегая на берег, усеянный выбеленными временем костями, которые виднелись даже с высоты мыса. Несколько человек, рассевшихся на небольшой возвышенности отрога, теперь что-то надсадно кричали остальным — из-за ветра Бану не могла разобрать слов — руками указывая на море. Бану перевела взор — и ахнула.
Ей открывалось зрелище, которое, как танше иногда казалось, пригрезилось в детстве. Но уже несколько лет она мечтала узреть его снова хотя бы раз.
Вдалеке то вздымая необъятные спины и головы, то выпрыгивая целиком, взбивали воду хвостами чудовищных размеров киты.
Те самые, добывая которых, спасается от неминуемой оледенелой смерти подданное ей население на крайнем севере Астахирского хребта.
Те самые, продажа усов, костей и шкур которых, даже ограниченная, приносила в танскую казню львиную долю дохода.
Бансабира наблюдала, как множество мужчин — с полста, не меньше — в считанные минуты вытолкали на мель лодки и, быстро распределившись по суднам, вышли в море. То, что случилось потом, Бансабира запомнила на всю жизнь: и усердие, с которым загоняли зверя, и упорство, с которым тащили его к берегу, и отчаяние, с которым выпавших из лодок в море попросту игнорировали.
Лишь спустя три часа северные охотники причалили, бросив уже поджидавшим мужчинам и женщинам многочисленные канаты. И больше сотни человек, взявшись, как по команде, выволокли одного морского гиганта на берег.
Бансабира понаблюдала за разделкой еще около получаса, а потом взвилась, кликнула немедленно сворачивать бивак.
— Нам надо вниз! — ткнула Бану пальцем в деревню.