Снайпер — то сєрдєчна людина, я вам доповідаю.
Не, так-то все понятно, даже слишком. И все такие умные, главное, на ВОП приезжают, коммандер им показывает «…вон там ориентир-два, вон там блиндажик сепарский…», и обязательно кто-то очень умный такой: «тю, лейтенант, тут же их снять — плевое дело, у тебя шо, снайпера нема?»
И так каждый раз. Они думают, шо у меня баррет, чи как? Ничо, шо до ориентира-два — кило-триста, а у нас в наличии — СВДшка, своим ходом выходившая из Афгана, пулеметные патроны и час сна после наряда? И это хорошо, если целый час.
Утречком да по скользкой грязной росе, когда лениво просыпается Донбасс, — хлопают в посадке одиночные. И в мотороле: «… какого хера, что за стрельба у вас?» И сонный дежурный на КСП роты: «… то не у нас, то у соседей…»
А снайпер продолжает прибивать винтарь, выжигая бесценные «снайперские», а рядом на таком же мокром каремате валяется и курит командир відділення, изредка прикладываясь к волонтерской трубе-сотке и лениво комментируя: «… влево один», «…та влево, опять ветер завтыкал…», «не вижу, еще раз…»
Поднимается дым в холодное яркое небо, пальцы с черными каемками под ногтями осторожно трогают спусковой, небритое с прошлого отпуска лицо тихонько так прижимается к самодельной «щеке», и уголок старенькой оптики осторожно ползет по косоватой «мишень поясная» в пятистах метрах впереди. Ветер, ветер… щас… чуть левее, долбаные тысячные…
Сердце тук-тук. Выдох. Пауза.
Бах.
Есть. Попал. Сгорают бесценные «снайперские», дымная гильза вылетает вправо-вверх и падает в ярко-зеленую теплую траву. Хорошооооо… улыбается.
Тук-тук. Выдох. Пауза.
Бах.
Пропадает чужая темная фигурка в потрепанной оптике. Кажись, попал. Ветер, ветер… Еще раз — и менять позицию.