- Димка, паразитина ты такая! - кричит мама, замечая мой вандализм. - Готовь задницу, - она грозит мне пальцем и кидается на перехват.
Я пытаюсь сбежать от праведного гнева родительницы, но уже в калитке меня отлавливает отец под мамин вопль:
- Вовка, держи этого засранца!
Так что, вместо Карлсона мне досталась роль Малыша, стоявшего в углу. А на зад я потом несколько дней не мог сесть, не покривившись. Но простынь я все-таки стащил, потом. И рожу нарисовал, и ведро на голову надел, и тут же завалился и разбил колени, потому что не подумал, что нарисованные кляксы моим глазам никакой информации не дадут. Да и простынь путалась в ногах. В общем, простынь я выкинул и каждый раз, когда мама удивлялась, куда делся предмет постельного комплекта, мои глаза становились невинными и честными до безобразия...
Сколько их было таких моментов? Не счесть. И вытоптанная грядка с укропом, и 'восьмерка' на отцовском велосипеде, взятом без спроса, и драки с мальчишками, и, конечно, гадости Машке, потому что иначе показать свое особое отношение к ней у меня не получалось. В углу я мог стоять по несколько раз за день и слушать от мамы нотации, что не быть мне человеком, если не возьмусь за ум. Отец важно кивал, и только бабуля подсовывала мне, втихаря, барбариски , и горестно вздыхала, пока я ими хрустел. «Молодо-зелено, погулять велено»...
- Мужчина, вы кого-то ищите? - из каменного дома, сменившего наш желтый деревянный домик, вышла молодая женщина.
- Нет-нет, - я мотнул головой и отошел.
Но недалеко. Присел на лавочку в тени, у чужого забора, и снова посмотрел в сторону нашей бывшей дачи. Здесь мы с Машкой переступили ту черту, которая разделяла невинные объятья и поцелуи, и взрослые отношения. Здесь я стал мужчиной, а Машка женщиной. Черт, это было... волнительно. Если закрыть глаза, то, кажется, я и сейчас помню свежий запах ее кожи. Легкую дрожь ее тела и ту всепоглощающую нежность, затопившую мою душу, когда я поймал ее взгляд, боясь продолжить начатое, и ее шепот: «Я люблю тебя», который смел все последние барьеры. Господи, было ли мне когда-нибудь так же хорошо, как в тот первый раз?
- Черт, - я выругался сквозь стиснутые зубы.
Неожиданная мысль испортила очарование момента. Мы ведь оба были неопытными. И те несколько раз, что у нас были, не предохранялись. Ее Кирюха мог бы быть моим сыном... Мог, но забеременела она не от меня, такое Светлячок не стала бы от меня скрывать. Ни за что и никогда. Значит, Кирилл от ее мужа. Наверное, Машка связалась с его отцом, обидевшись на меня, забеременела, потому так быстро и выскочила за него замуж...