— Ты права, меркантильная ты моя, — рассмеялся он, щелкнув меня по носу.
— А еще что? На кого ты учился и кем работаешь?
— Я обучался в Летном училище на Фаэре, в столице нашей Империи. Хотя тартарианцы живут обособлено, не особо общаясь с другими расами, а если женимся, то увозим девушку к себе в звездную систему Тартарию. Тартар — наша звезда — довольно холодная, поэтому наши земли это вечная зима. Готова ли ты к этому?
— Я люблю зиму, — ответила я. — Хотя я совершенно не знаю, где Фаэр. Ваш Союз закрытый и к нам попадают только крохи информации.
— Ты обязательно там побываешь, — пообещал Сэнджи, и мне не было никакой причины ему не доверять. — Сейчас я один из лучших пилотов в Пятом Союзе, так как умею читать мысли. Тартарианцев мало, но все мы на вес золота, поэтому и зарплаты соответствующие.
— Значит, тартарианцам от рождения повезло, какую бы они профессию не выбрали.
— Ты права, но у нас существует свой кодекс чести. Мы не разглашаем тайны без особой нужны, даже если эти тайны связаны с преступностью. Мы больше наблюдатели и вмешиваемся, если только есть угроза жизни и власти. Но, к сожалению, в наш технологичный век есть множество «глушилок», с помощью которых мы не можем читать мысли, но в нашей системе они запрещены, поэтому у нас совсем нет преступности.
— Утопия!
— Наверное, Всевышний подумал так же, — усмехнулся Сэнджи, — так как послал нам куда более жуткую муку — полигамных женщин!
— Что?!
— У нас приняты полиэндрические браки, то есть у женщин несколько мужчин.
— И мне придется кого-то зависти?! — с ужасом воскликнула я.
— Нет! — не менее яростно ответил мужчина, крепче сжав руками мою талию. — Ты только моя. Я никому никогда тебя не отдам.
Я заметно успокоилась в его руках, и мужчина улыбнулся, погладив меня по щеке. Мне так нравились его прикосновения, я ластилась к нему, словно кошка. Он, прочитав мои мысли, вновь приник к моим губам, и наше обоюдное сумасшествие началось. Или оно и не заканчивалось? Я целовала его так страстно, словно от этого зависела моя жизнь, я не могла оторваться от его губ и с ужасом оттягивала оставшиеся от шести часов минуты. Мне хотелось больше времени с ним, мне необходимо было еще несколько секунд, в течение которых я буду с ним.
Мы говорили с ним обо всем, и в то же время ни о чем, потому что все наши разговоры сводились к студенческим и школьным проказам. Мне нравилось слушать его, ведь я узнавала новую грань своего возлюбленного. Может, кто-то скажет, что моя влюбленность — надуманная, это принуждение, но я точно знаю, что это новогоднее чудо, которое не сделало меня зависимой в браке, а дало свободу парить на крыльях любви.