растерянность и разочарование. Внутри, словно что-то рухнуло, умерло, даже не давая шанса
на спасение… Я взглянула на блондина совершенно пустыми глазами, будто бы спрашивая его
правда это или нет. Взгляд метался от его довольной ухмылки до безразличных и холодных
глаз. Пытаясь подавить в себе наступающие слезы, я произнесла:
— К-как? … Я-я же… Этого не может быть. — заикаясь, мямлила я, уже во всю захлебываясь
слезами. — Что ты с ними сделаешь? — сорвалась на крик я и вцепилась в ворот его
футболки. — Ответь!
Почувствовав резкий удар затылком об дерево и жгучую боль, я поняла, что он оттолкнул
меня от себя. Я уставилась на него сверху вниз, отползая, хотя отползать было некуда. В
этот момент меня совершенно не волновало, что я уже давно была припечатана к дереву,
охваченная страхом, что не скажешь о нем.
С довольной улыбкой он надвигался на меня. Казалось бы, он добился того, чего
хотел, взглядом так и говоря:
«Теперь ты никуда не денешься».
Не успела я сообразить, как он внезапно подался вперед, ухватив меня за подбородок и
подтянув его к своему лицу, злостно шепча:
— Можешь попрощаться с друзьями…
Я приоткрыла рот, желая что-то сказать, как невыносимое головокружение завладело мной. Я
всеми силами пыталась не поддаться ему и не провалиться в злосчастную темноту, но,
несмотря на все мои усилия, боль в голове и помутнение в глазах взяли надо мной вверх,
после чего я отключилась…
* * *
С моих губ слетел стон, когда я почувствовала что-то холодное под собой. Открыв
глаза и кое-как приняв сидячее положение, я поняла, что находилась в своей ванной, с чего
все и началось.
— О Боже, ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? Господи, что произошло? — я вздрогнула,
когда услышала знакомый голос рядом с собой. Взглянув на мать, я не смогла сдержать слез,
от чего кинулась ей в объятья. Слезы безостановочно скатывались по моему лицу и, падая,
впитывались в мамино платье. Вдохнув такой до боли родной запах, понимаю, насколько
дорожу этим человеком, несмотря на все наши с ней ссоры и типичные конфликты между
дочерью и матерью, понимаю, насколько сильно я люблю ее, и не один псих, появившейся из
не откуда, не посмеет отнять этого у меня.
— Мамочка, я так сильно люблю тебя! Больше всего на свете! — радостно тараторю я и смотрю
на мать заплаканными глазами.
— Я тоже очень сильно люблю тебя, милая. — она подозрительно посмотрела на меня. На ее
лице была сомнительная улыбка, что заставляло меня улыбаться еще шире. Что ж, не каждый
день я так откровенничаю.
— Ты не больна? Эмма, с тобой точно все в порядке? Откуда такой прилив нежности? —