Харон почувствовал, как внутри него начинает происходить некое принудительное изменение. Не успел спросить про Омелу. Он все уже знал.
Стакан с водой внезапно возник в его руке, и Харон с жадностью его осушил. Прерывисто дышал, глядя себе под ноги. Он продолжал молчать, не в силах даже поприветствовать присутствующих. Священным огнем его голову прожигали знания, упоительной волной исцелялась истиной душа.
— Тебе лучше присесть, брат, — услышал он голос одного из перевозчиков.
Харон медленно опустился в кресло, возникшее позади. То, что нужно. Еще немного, и пребывание его здесь должно будет закончиться. Потому что Истину следует познавать постепенно, иначе может наступить перегруз, и любое существо, оказавшееся здесь и подвергшееся перегрузу, безвозвратно разорвет на множество мелких молекул.
Миссия Харона поменялась, но только вдали отсюда можно было все попытаться осознать. И потому перевозчик поднялся и, так и не сказав ничего присутствующим двум братьям, покинул Пещеру…
* * *
Из безвременья перевозчик свалился на огромную двуспальную кровать, полностью скрытую под тяжелым черным бархатным балдахином. Знанию требовалось осмысление. И даже время не могло разрушить этого обряда. Потому что без осмысления Харон просто сошел бы с ума! Перевозчикам это не свойственно, но он сравнивал свое состояние с тем, что на грани помешательства.
Он раскинул руки в стороны и закрыл глаза. Через несколько минут по местному времени удалось нормализовать дыхание и сердцебиение. С телом вообще всегда сложно.
Итак. Что он узнал.
Омела действительно принадлежала к расе светлых демонесс. Возвращаясь после выписки из роддома, в чудовищной автокатастрофе погибли ее родители. Омела была в тот момент на руках матери, но по каким-то теперь уже известным Харону причинам осталась жива. И даже малейшей царапины не оказалось на маленьком тельце новорожденной демонессы. Перевозчики незамедлительно поместили малютку в детский дом. За ней охотились низшие сущности, мечтая полакомиться светлой плотью. Поэтому пришлось немного поколдовать с памятью и способностями девочки. Новорожденную малютку заменили на умершую во сне девочку, которую звали Амели. Похожее по звучанию имя постепенно преобразовалось. И никто из работников детского дома не помнил уже, что когда-то малышку звали именно Амели, а не Омела.
Вскоре в детский дом принесли братика Амели, мать которой беспробудно гуляла, вступая в связи с демонами и мужчинами, беременела и производила на свет детей, которых благополучно пристраивала в детский дом, дабы они ей не мешались. Нянечки решили, что малышам нужно знать о том, что они родные друг другу. Ведь кто же не понимает, как тяжело жить одному. И гораздо теплее, когда рядом согревает родственная душа.