В лагере я бывал пару раз, но очень давно, однако не переживал. Социальные отношения со сверстниками стоят у меня далеко не на первом месте. Это не то, о чем я мог бы ломать свою голову. Не прямо сейчас. Мне бы пережить свою бурю длиною в целую жизнь, что уже смела меня с моего зыбкого равновесия, и только потом заострять внимание на дружбе с людьми ровно на двадцать один день.
Линейка прошла как в тумане, но вот в беседке я вдруг вернулся с небес на землю, почуяв перед носом легкий аромат. В цветочных запахах я не очень силен, но это точно был аромат сирени. Сирень после дождя. Почему-то этот запах успокаивал, обволакивал, погружая в странное спокойствие. Обещал, что все будет хорошо. Был теплым, нужным.
Стало важным узнать, от кого так приятно пахнет, но ответ пришел сам собой. Прямо перед моим носом стояла девушка, даже не дотягивая своей макушкой мне до подбородка. На ней было простое голубое платье, старомодные закрытые туфли на белые носки и длиннющая коса. Чопорность, строгость. Хотя другие девчонки вырядились кто во что горазд. Но именно ее скромность так притянула мой взгляд. Не наигранная, настоящая. Такая как есть. Чистая.
Незаметно наклонился к ее затылку и легонько вдохнул. Точно она.
Она стояла ко мне спиной, и никак не желала обернуться, а я не очень-то отличался терпением. Пришлось дернуть ее за косу. Девчонка ойкнула и обернулась, и я слегка опешил от небесного цвета ее глаз, миловидного лица, на котором ни грамма косметики, розовых пухлых губ, которые она приоткрыла в немом вопросе. Еле взял себя в руки.
В ту же секунду почувствовал, что от нее одни проблемы будут. Слишком она выделялась.
- Чего тебе? – грубовато бросил я, как будто это не я дернул ее за волосы, желая посмотреть на ее лицо.
Она стушевалась и быстро отвернулась, а я незаметно придвинулся еще ближе, теперь уже спокойно вдыхая ее запах. Ее волосы наэлектризовались и теперь переливались на солнце, как невидимые ниточки, потягиваясь к небесному свету. Как завороженный я смотрел за их игрой, словно в замедленной макросъемке разглядывая каждую волосинку.
Теперь стал важным ее голос, который я еще не слышал, и медленно, но верно, она околдовывала меня, просто стоя ко мне спиной и ничего не делая. Даже не замечая меня, не чувствуя.
Шарик в моей руке был слишком легким, и волосинки покачивались на свету, гипнотизируя и приглашая, и я просто пошутил.
Жалел потом много раз. Я не знал, что ее выберут мишенью, что будут смеяться. И меня много раз посещала угрюмая мысль, что мишенью сделал ее именно я.