Когда ужин был готов, я помогала ей на раздаче, разливая суп по металлическим мискам и протягивая подходящим ребятам.
- Захар, - позвала вожатая, махая черпаком. – Иди есть.
Он остался последним, кто не взял ужин. Парень вяло взглянул в нашу сторону и побрел к нам, слегка пошатываясь. С ним что-то было не так. Лоб покрыт испариной. Бледен, несмотря на свой загар. И вожатая это тоже заметила.
- Ты как? Порядке?
- Да.
- Выглядишь не очень. Устал?
- Да.
- Ничего, сейчас у костра посидим, песни попоем и отдыхать будем. Олег Сергеевич гитару прихватил, сыграешь нам тоже?
- Да, - вновь безучастно ответил он и ушел, на меня даже не взглянув.
И вроде я должна радоваться, что он оставил меня в покое, но меня съедает какое-то гнетущее чувство, долбит толстым клювом в затылок, и я продолжаю наблюдать за ним, за тем, как он передвигается, садится под дерево, отставляет миску в сторону, даже не притронувшись.
Теперь его лицо вместо бледного краснеет на глазах, он откидывает голову и прикрывает глаза. Ему явно нехорошо.
И нет бы мне подойти к вожатым, сказать, что кажется Громов заболел, выглядит неважно, и с чувством выполненного долга жить дальше. Но нет. Я сижу и просто смотрю на него, не делая ни малейшей попытки хоть как-то помочь ему. И в этом разница.
Я, до начала этого лета, была совсем другой. Я искренне молилась Богу, теперь же забыла когда в последний раз касалась креста на шее. На любые проступки людей я отвечала только добром, сейчас же зло ядовитым газом выползает из меня, а я лишь отрешенно наблюдаю, как будто провожу тут следственный эксперимент. Я бы никогда не позволила себе причинить боль окружающим, но теперь я злорадно усмехаюсь, глядя на помятое лицо Эстеллы.
И от своей двойственности меня подташнивает, я стала сомневаться в себе, своей вере и взглядах на мир. И все за какие-то двадцать дней. Как будто я перестала быть собой, страдаю и наслаждаюсь этим одновременно.
Меняюсь, но теряю что-то важное.
Начал покрапывать дождь.
- Ну вооот. Все-таки пошел, - расстроилась Анжела, накрыв голову руками.
- Бегом по палаткам! – крикнул Олег Сергеевич, и все бросились под навесы. Палаток было шесть штук, поэтому нас распределили по четыре человека, последняя предназначалась вожатым, физруку и диджею.
Дождь был слабый. Если честно, я бы даже осталась под открытым небом, но вокруг стояла суета, все убирали вещи, которые могли промокнуть, кто-то прятался в палатках.
Я смотрела, как в миску с нетронутым ужином Захара капает дождь. Его под деревом не было. Хотела уйти в палатку, но что-то мной двигало, не знаю, шестое чувство. Глупая, движущая мною, непонятно откуда взявшаяся эмоция. Оглянувшись, внимательно рассмотрела тени деревьев за палатками, за пикапом и полевой кухней. Конечно, он ушел в палатку, чего я вообще о нем беспокоюсь? Ну не съел сатана свой ужин, что меня так тревожит?