Потом он едва ли не бросился мне в ноги, умолял простить его за вспышку, шептал, что любит меня так сильно, что готов на всё. И мы сошлись на том, что Слава больше не будет обращаться со мной, будто я для него — всего лишь инкубатор для вынашивания его детей.
Впрочем, вскоре эти разговоры, которые были мне так неприятны, начали всплывать снова.
— Отдохнула, — преувеличенно бодро соврала я матери, помешивая сахар в чае, который растворился минут пять назад. — Теперь мечтаю уже приняться за работу.
— С корабля на бал?
— Да, ты же меня знаешь.
Мама вздыхает, делает вид, что увлечена салатом, хотя нет-нет, да и бросает на меня обеспокоенный взгляд. И наверное, все мамы такие — как им ни лги, что ты в порядке, они это враньё за версту чуют.
— Ты о Невском ничего не слышала? — внезапно даже для самой себя задаю я вопрос. И чувствую затапливающее меня опустошение. Ещё больших размеров, чем то было раньше.
— Да нет. Вернее, с отцом его случайно встретилась.
— Вот как?
— Да. Вроде Давид работать где-то начал. И кажется, подумывает о том, чтобы уехать за границу.
— Понятно.
Даже не знаю, что именно чувствую от этого известия. Вроде бы радоваться должна тому, что Невский теперь будет далеко, а я не могу. И на смену пустоте приходит ностальгия, такая острая, что сжимает сердце ледяными пальцами. А в голове вопрос, что рождается помимо воли. Что было бы сейчас, если бы не тот дурацкий вечер после выпускного? Мы были бы втроём, как и раньше, всё такие же счастливые, беззаботные, обсуждающие миллион планов, собирающиеся по вечерам за бокалом вина. И я бы знать не знала, что у Невского ко мне какие-то чувства. Эгоистично, не спорю, но так было бы легче для всех. И правильнее.
— Ладно, мам. Я пойду минут десять полежу. А потом домой надо ехать.
Я поднимаюсь из-за стола, и мама всплескивает руками.
— Ты же не поела ничего!
— Я не хочу, мам, мы перекусили, когда прилетели.
— Ну что там перекусили-то? Бутербродами?
— Нет. В кафешку зашли. — Вру и даже не краснею.
— Тогда я Славику положу, передашь ему?
— Передам, конечно. Он рад будет. У нас пока в квартире бедлам, ещё даже плиту не установили. Ладно, я пойду.
Целую маму в щёку и иду в свою комнату. Здесь тихо и прохладно, и кажется, я просто вышла отсюда пару минут назад, а теперь вернулась. Мой островок спокойствия, выдуманный, ненастоящий. Где я пробуду ровно столько, сколько нужно, чтобы у меня появилось мифическое ощущение взятой передышки. И вернусь в чужой мир, созданный своими же руками.
Странное ощущение, что Слава намеренно отодвигает меня от дел на фирме, которая только-только открылась, возникает у меня, когда он в очередной раз сообщает, чтобы сегодня на работу я не выходила.