Не то чтобы я куда-то торопилась…
— Конечно помогу! Так и замерзнуть недолго, ведь на асфальте лежите!
Сразу кидаюсь к ней. Она хватается за мою руку, пытается встать. Бабушка, мягко говоря, не легкая, но и я не на ладан дышу. Кое-как помогаю ей подняться. Тут замечаю, что одета она ни в какое не в тряпье, просто на ней очень много всего намотано: платок, шарф, безразмерная куртка, разодранная в нескольких местах.
Она не может наступать на одну ногу, предлагаю ей передвигаться прыжками, опереться на меня, что она и делает. Если не считать пострадавшей куртки, женщина кажется вполне опрятной. Что для меня ключевое — спиртным от нее не пахнет, а вот духами немножко тянет.
«Ландыш?» — подмечаю про себя.
— Ограбили, сволочи! Сумку украли! Там вся пенсия, представляешь! Ужас какой… У тебя телефона нет? В полицию позвонить…
— Извините, я его оставила дома… — отвечаю и тут же соображаю, что квартира Энгрин никакой мне не дом. И близко нет.
— И я оставила… Может, и к лучшему! Хоть его не украли!
Пока бредем к соседнему дому — серому хмурому шестнадцатиэтажному зданию — она беспрерывно жалуется на ограбивших ее малолеток и боль в ноге.
— Может быть, позвонить в домофон? Пусть ваши домашние спустятся? — спрашиваю, когда добираемся до нужного подъезда.
— Одна я живу, — признается она нехотя. — Помоги до квартиры добраться! У нас лифт третий день не работает, до седьмого этажа ну никак не допрыгаю!
Со вздохом киваю, предвкушая «легкую» прогулку. Одно хорошо: пока вела старушку домой, хоть согрелась.
Когда оказываемся в ее квартире, вызываюсь помочь ей снять сапоги, сама она просто не в состоянии это сделать. Правая лодыжка у нее довольно прилично опухла. Помогаю ей избавиться от верхней одежды и провожаю на кухню.
— Телефон на холодильнике, достанешь? — просит она, приглаживая черные волосы с отросшими седыми корнями.
Подхожу к старенькому заляпанному холодильнику Indesit. На кухне, в принципе, не очень-то чисто, но хотя бы тараканов нет — уже плюс. Правда, пахнет какой-то затхлостью. Так пахло в доме моей бабушки, когда той стало слишком тяжело прибираться. Наверное, этой тоже тяжело. Достаю обычный кнопочный телефон, даю ей, и она вызывает полицию, потом скорую. Когда кладет трубку, обращается ко мне:
— Спасибо тебе, деточка! Ох, как ты меня выручила, а отблагодарить мне тебя нечем… Может, хочешь чаю?
Тут понимаю — хочу! Очень хочу! И вон от того печенья, которое лежит в надколотой фарфоровой вазочке, тоже не откажусь…
— Меня, кстати, Марьей Ивановной зовут! — сообщает старушка, вздыхая.