— Заяц, привет, — бесцеремонно толкнув ее, он прошел в квартиру. — Ждала?
— Нет.
— Плохо. Приглашай, где там твоя нора? — он снял обувь и протопал в ее комнату. Огляделся безразличным взглядом и в упор уставился на нее. — Ну, что притихла? Рассказывай где, с кем, когда, как. Делись эмоциями.
Нервно сглатывая, она ошарашенно глядела на него, руки задрожали.
— Откуда знаешь? — голос был тихим и как будто чужим.
Он долго молча внимательно изучал ее, потом равнодушно снова оглядел комнату, подошел к окну, оперся задом о подоконник.
— Не знал. Теперь знаю.
Она отошла и уперлась лопатками в закрытую дверь комнаты. Так и стояли молча друг напротив друга. Он мрачно смотрел на нее, она с обреченным видом виновато смотрела в пол.
— Ну, Дашка, я жду.
Она по-прежнему не отвечала, он тяжело устало вздохнул:
— Хорошо, давай по порядку. Когда?
— На той неделе, — еле слышно прошептала она.
— Не шепчи, не слышу, — рявкнул он.
— На той неделе, — громче повторила она и с вызовом посмотрела на него.
— С кем?
— С бывшим.
— Где?
— Какая разница, — она нервно дернула плечом и фыркнула. — Дома у него, в прихожей, у правой стенки, стоя. Показать место преступления?
— Покажешь. Позже. И зачем?
Она пожала плечами.
— Зачем? — повторил он вопрос, как непонятливому ребенку.
— Ну, думала, может, он еще любит меня, — она сжала губы и снова опустила взгляд.
— И что? Любит?
Она помотала головой и еще ниже склонила голову, спустя несколько мгновений послышался шмыг. Слезы побежали по щекам.
— Дура — баба, — выругался Сергей.
Она долго всхлипывала, сидя у двери, уткнувшись в коленки, он стоял у окна, задумчиво разглядывая двор.
— Ну что, наревелась? — спросил, когда она немного утихла и лишь редко хлюпала носом. Он присел рядом на корточки. — Даша, ты вроде умная девчонка, я тебе еще раз объясняю, трахаю тебя только я. Только я. Больше — никто. Прям абсолютно — никто. Неужели непонятно? Ни бывший, ни будущий, ни даже если там будет какой-нибудь Бред Пит. Никто.
— Мне не нравится Бред Пит.
— А кто нравится?
— Ну, Дилан О'Брайн, например.
— Хм, ну, значит, вот даже этот… Дилан. Понятно?
— Угу.
— Иначе мне будет казаться, что я тебя не удовлетворяю. А такое бьет по самолюбию мужчины. Так нельзя. Понимаешь? Не надо будить во мне зверя, даже если у тебя там чешется. Я просто размажу и тебя, и того, с кем ты там пихалась. В буквальном смысле. Забью до смерти. Поняла?
— Да. Но у меня не чешется.
— Дашка, ну кому ты говоришь? Тебя можно трахать сутками, и ты сутками будешь скулить от удовольствия.
— Не правда, — обиделась.
— Правда, Заяц, правда.