— Ну да, не тебе, — согласился Сергей. И в самом деле, что друг, выросший в полном достатке, в полноценной семье мог в этом понимать, — но мог хотя бы сказать, раз знал, — разочарованно сплюнул и потянулся за бутылкой, — ну, типа как друг, предупредил бы. Я себя таким идиотом сейчас чувствую. Разыграли, как пацана.
— Типа друг? Я — типа? — хмыкнул обиженно Славка. — Да я сам перед отъездом только узнал. Машка сказала. Сказала, что к отцу твоему едем. Но, в принципе, я что-то такое и предполагал — уж слишком близко тебя притягивали. Хотя больше на Кирилла, конечно, думал.
— Кирилла? — хохотнул Серёга. — Ты же знаешь, как он меня пиздил! Кто своих детей так бьет?
— Ну… Было вроде за что… Не просто же так.
— Было… — Сергей снова задумался. Избивали его, само собой, за промахи, но жестоко. Что тесть, что, как выяснилось — дядька, на рукоприкладства не скупились. Сергей мало знал о родительской любви и заботе, но совершенно не такой он себе ее представлял. Непутевый братишка Не́кит зихерил порой похлеще, однако ему физиономию никто из родных портить не пытался. Так лишь — побухтят, максимум покричат — вот и все воспитание.
— Ну, как бы бьет — значит любит! — заметил, подливая еще масла в огонь Слава.
— Иди нах, с такой любовью, — послал его Сергей.
Опять выпили. Снова молчали. Шумели только волны, громыхая о берег.
— Знаешь, Серёга! Если разобраться и на все не предвзято посмотреть. Не предвзято, — подвыпивший Славка вдруг оживился. Алкоголь пробил, наконец, его на разговор. — Ты вот готов был в шестнадцать лет поменять страну и родителей? Да и опять же этому… — он помешкал припоминая имя еще одного новоявленного братца Сергея, — Даньке — Дэну, сколько тогда было? А тут ты… Я так думаю, он боялся. Ну, отец твой. Тупо боялся. За семью. Хер знает, Серёга. Это все так… Да и нефигово ты жил, надо сказать, все это время. Ну, нет разве?
— Да уж… нефигово…
Всем бы такую нефиговую жизнь прожить…
Сергей спал, развалившись поперек кровати. От него невыносимо несло перегаром — он сам это чувствовал.
— Ты такой алкаш, — услышал он сквозь сон. Ласковые руки приятно прошлись по волосам.
— Заяц! — позвал он.
— Я здесь, — Дашка легла рядом, обняла.
— Заяц! Меня развели, как пацана. Представляешь?
— М-м-м.
И снова нежные касания по волосам.
— Дашка, ты меня любишь, что ли?
— Люблю, — легкий поцелуй коснулся губ, — ужас как ты напился. Спи.
— А я тебя нет. Я Юльку люблю, — прошептал он, — мою самую лучшую на свете, самую красивую малышку. Ты не представляешь, как я ее люблю, Заяц.
— Спи, — снова повторила она, продолжая гладить.