Джорджо побледнел. И это меня по-настоящему испугало.
— Не волнуйся, я позабочусь о безопасности, — сказал он, едва шевеля губами.
— Значит, ты спишь с ней?
Он вздрогнул, потом вскипел:
— Это не твое дело!
— Ошибаешься, — произнес я ровно, хотя мне стоило больших усилий сохранять спокойствие. — Каролина моя дочь, и я не хочу потерять ее ни в каком смысле.
Джорджо глубоко вздохнул и опустил глаза.
— Судьбе чаще всего плевать, что мы не хотим кого-то терять… — проговорил он с горечью, глядя в пространство.
После этих слов я уверился, что он относится к Каролине со всей искренностью и заботой, с какой относится к соломинке потерпевший кораблекрушение.
— И что ты потерял? — спросил я тихо, боясь вывести его из состояния транса, в которое он погрузился.
— Жену и дочь. Обе умерли при родах.
У меня до боли сжалось сердце. Джорджо был смертельно ранен.
— Не говори этого Каролине, — вдруг произнес он, подняв на меня глаза. — Я не хочу делиться с ней моими страхами. Не все умирают при родах. Спасибо небу.
— Ты очень ее любил?
— Да.
Но тут меня будто током ударило, когда я вспомнил совсем другой рассказ, услышанный от Иоланды!
— Это давно случилось?
— Да, тринадцать лет назад, — ответил он мрачно.
— И с тех пор, ты так и не забыл ее?
— Я никогда ее не забуду… — произнес Джорджо медленно, снова будто погружаясь в транс. — Тем не менее, однажды я встретил женщину, которую смог полюбить. — Он грустно улыбнулся. — Она чем-то похожа на мою жену. Я в самом деле люблю ее… — Он дернулся и испуганно посмотрел на меня. — Любил. Потому что мы расстались больше года назад.
Вот и подтверждение рассказа Иоланды. А также моих сомнений. Он все еще любил ту женщину, с которой расстался. В его глазах все очень ясно было написано. Они горели тем волшебным огнем, каким горят глаза безгранично влюбленного. Так горели глаза Иоланды и Дамиано, когда они обменивались клятвами перед святым отцом. И почти так же горели глаза Каролины, когда она говорила о Джорджо. Который никогда взаимно не смотрел с таким огнем на мою дочь.
— Но почему вы расстались? — поинтересовался я осторожно, понимая, что мои расспросы довольно бестактны: я никто ему, чтобы открывать мне душу. Но Джорджо все же делал это, возможно, хотел, чтобы я понял его и начал доверять.
— Она оставила меня. Она жаждала иметь семью, детей. А я никогда даже не заводил об этом речь. Она ждала долгих пять лет…
— Но почему же ты… не предложил ей выйти замуж, если говоришь, что любил ее? — Я действительно был в замешательстве.
— Свадьба обычно приводит к появлению детей. А я боюсь… Панически боюсь иметь детей, понимаешь? — Он так отчаянно и пронзительно посмотрел мне в глаза, что у меня душа сжалась от сострадания. Да, теперь я понял, к чему он клонит: после той трагедии он панически боялся ее повторения.