— Джулиан оставался с ней, — быстро добавил Рэйс. — Я пошел за тобой. Не моя вина, что я не умею летать.
Люк еще некоторое время пристально смотрел на него.
— В чем дело? — В голосе Рэйса прозвучало потрясение. — Почему ты так за нее переживаешь? Ты уверен, что ее голос до сих пор не кружит в твоей голове?
Это был не ее голос. Это она.
Люк снова вдохнул, улавливая запахи вокруг себя.
— Они оставили нам кровавый след.
— Да, я заметил. — В бормотании Рэйса определенно не слышалось восторга. — Наверное, потому что это ловушка. Все это с самого начала было ловушкой, и ты это знаешь.
Да, знал. И он рассчитывал на человеческие уловки. В конце концов, он знал, что Гаррик Макадамс сыграет грязно. Просто в планы Люка не входило, чтобы его братец постоянно вмешивался в чужие дела.
— Они не посадят меня в клетку. — Он отвел назад плечи и почувствовал, как расправляются его крылья. Зачем терять время? Он полетит и последует за запахом крови.
— О, черт, ну вот опять… — Рэйс сглотнул. — Ты можешь… попытаться лететь помедленнее?
Он поднялся в воздух.
— Нет.
Смерть не замедлялась. Смерть наступала быстро. Он покажет людям, какой ад они выпустили на волю. Никто не связывался с его паранормалами. Никто не трогал тех, кто принадлежал ему.
Никто.
* * *
Джулиан застонал и открыл глаза. Грудь болела, но, учитывая, что последнее воспоминание осталось о пулях, вонзившихся в него, ничего удивительного в этой боли нет.
А то, что он все еще жив? Это оказалось хорошей новостью.
Но то, что он оказался прикованным к стене в кромешной тьме? Не слишком-то весело.
— Сукин сын. — Проклятие слетело с его губ. Люк надерет ему задницу из-за этого. Его поймали. Хуже того, он позволил поймать Мину. И Люк с ума сходил, когда дело касалось ее.
Джулиан поднялся, проверяя длину цепей. Толстые, твердые и сделанные из серебра, но он не чертов оборотень, так что серебро его не обжигало. Хорошо, что они поймали меня, а не Рэйса.
Он выберется отсюда. Со временем. Возможно, сначала ему придется отрубить себе руку, не самый идеальный вариант, но…
До него донесся слабый шорох.
Он повернул голову и уставился в темноту. Кот мог хорошо видеть в темноте. Он знал, что его глаза светятся, сияя силой зверя, когда он смотрел через него…
Его сокамерник?
Черт. Он даже не один. У него дернулся нос. Кровь. Грязь. Кто-то сидел в этой камере очень, очень долго.
— Выходи, — прорычал он. — Я не буду кусаться.
Послышались шаркающие шаги. Он увидел спутанные длинные светлые волосы. Хрупкие плечи. Маленькое тело. И…
Она откинула голову назад. У нее даже в темноте блеснули клыки.