Меня не должно задевать все, что он говорит. Не должно. Но почему-то горло стиснуло, перед глазами поплыло. Еще не хватало тут разныться перед ним. Соскочила с кровати и пошла в ванную.
– О, ну да, теперь ты сбежать удумала, – рванулся Андрей за мной, придерживая спущенные штаны, настигнув через два шага и схватив за локоть. – Ладно, брось, Катюха! Давай замнем, не хотел я тебя обижать. Кто я такой, чтобы умничать. Каждый живет как хочет, его выбор. Я тоже ни хрена на паинька. Пошли обратно в постель, и ты у меня через пару минут все забудешь.
– Двое, – бросила ему, не оборачиваясь.
– Что?
– Двое неособенных, включая тебя, Боев. И мне плевать, кто и что тебе раньше говорил. Никогда не зарабатывала на жизнь отсасывая. – Добровольно нет. Я это делала, идиотка непроходимая, чтобы мать свою уберечь. Ту самую, которой ни черта, как выяснилось, и не угрожало. – И не буду. И удобной, послушной и понимающей не буду. Вот потому и с тобой не останусь. Тебе не женщина в доме нужна, не человек, не подруга. Вещь, которой ты место уже определил. А я вещью уже была и лучше сдохну, чем опять… Тему закрыли? – Я дернула локоть из его захвата и, как ни странно, легко освободилась, отказываясь на него смотреть, чтобы не спалиться с уже почти прорвавшимися слезами. – Я в ванную смотаюсь, если не возражаешь, а вот когда вернусь, то сделаешь что обещал. Я не против. Прикольно оказалось узнать, каково это – трахаться с кем-то по своей воле, Боев. Спасибо.
– Кать… – хрипло позвал Андрей, но в этот момент в дверь стали настойчиво звонить и стучать одновременно, и я нырнула в санузел, оставив хозяина квартиры встречать поздних визитеров.
Но только закрылась внутри, как услышала низкий мужской голос, и сердце обмерло. А что если уже? Нашли? Неужели так быстро? Где я спалилась?
Заметалась взглядом по помещению, выискивая что-нибудь. Буду драться. Себя убью. Не пойду назад.
– Да аккуратнее, Камень, задушишь меня! – донесся голос Андрея и его сдавленный смех. – Вот права твоя погремушка: гризли ты натуральный.
Камень. Камнев. Роксана. Отбой тревоги.
В дверь ванной стукнули, заставив меня подпрыгнуть.
– Катюх, выходи! Яр приехал, хочет с нами своих Камнят обмыть. Прикинь, двойня!
Как же удачно появился Камнев! И одновременно очень некстати.
Я, сука, ни за что бы не объяснил и сам себе, почему наговорил всего этого дерьма Катьке. Уже ведь понял, что жизнь к моей девочке, похоже, ничем кроме жопы не поворачивалась. Но вдруг клинануло от того, с какой однозначной непреклонной уверенностью сказала это свое «я не останусь». Бля, будто нет места хуже, чем моя постель. А ведь любая на ее месте ухватилась бы за такую возможность. Ну не любая, хер с ним, это несущественные частности. Хотя бы прикинулась на время обрадованной, это же в ее интересах – податься-то пока некуда. Но нет, у моей приблуды с сюрпризом прям политика тотальной честности, как же. «Я не останусь». Заладила! Такое чувство, что очередь за дверями выстроилась, чтобы приютить, обогреть, накормить, одеть. Еще и с больной возиться. Опять же, хер с ним, надо признать, что такое сокровище, как она, на улице долго бы не завалялось, тут же кто глазастый подобрал бы и возился. На нее же глянешь – хер подскакивает как подорванный, а, зараза, сердце останавливается, и дышать резко нечем. А чем дольше смотришь, тем суровее прикручивает. Как зачаровывает, засранка. Гребаная ведьма или сирена. Или не пойми еще что за создание мистическое. Но кто сказал, что эти благодетели оказались бы с чистыми, бля, помыслами. Угу. Типа я весь в белом и не трахал ее только что так, будто башню начисто отбило. Что-то в ней… Суешь член, а отдаешь душу будто. Трахаешь сам, но забирает-вставляет так, что аж страшно. Она кончала, а по ощущениям – как если бы я сам, причем как никогда в жизни.