– Ну раз так, то вас не затруднит прогуляться до местной помойки с этим, – протянула я ему свою ношу.
– Конечно, – буркнул он не слишком довольно и ушел.
– Подскажите мне, пожалуйста, а у вас здесь принято как-то украшать помещение в честь праздника? Мишура, гирлянды?
Мужчины молча моргали, глядя на меня, словно я говорила на фарси.
– А, точно! У нашей Соньки была в кладовке целая коробка со всякими блестяшкам! – рванулся с места парень, выглядевший здесь самым молодым. Ну вот и готового меня замуж позвать опознала. – Я мигом. Только там, наверное, все староватое уже.
– Так мы сейчас в магазин напротив смотаемся! – засуетились окружающие, как-то одновременно придя в движение. У меня даже в глазах замельтишило от такого количества активности.
– Я в приемной, если что, – сообщила им и смылась к себе. Озадачила всех и ладно.
Через минуту постучал претендент на мою руку, занес небольшую коробку и поставил на стол.
– Я Толик. Лавров, – чуть краснея, представился он, и мы взялись распаковывать будущую красоту.
– Катя.
– А по отчеству? – Вот этот момент мы с Андреем тоже еще не успели обсудить. Некогда же было в пути, как же!
– Просто Катя.
– А вы откуда-то издалека?
Что, тоже просек мой южный выговор? Что же вы все такие внимательные тут.
– Угу, не местная. – Обсуждение меня – тема нежелательная, так что я сразу решила переключить его: – А Сонька... это кто? Моя предшественница?
Еще одна в ряду всяких Кристюх безотказных и готовых и с тремя?
– А, да, она у нас три года работала, с самого начала почти. – Вот прям что-то бесишь ты меня, неизвестная Сонька. Три года рядом с Боевым… – Но потом ее Кирюха Фирсов таки захомутал. Ох и ора… ругался тогда Андрей Федорович.
– А? Почему?
– Ну так наши начальники сработались с ней уже за это время, она их как облупленных без слов понимала, а тут на тебе – в декрет. Фирсов ее два года обхаживал, она же – кремень. Никаких шашней на работе типа.
– Совсем? – Эй, Сомова, что это за едкие нотки в голосе. – Эм-м-м… в смысле… хм-м-м… как же ему удалось тогда…
Ой, прям тебя интересует именно это. Куда как больше, удалось ли кое-кому другому кое-что. Нет-нет, прекрати! Ревность, какая же ты гадкая. Жжешься, как кислота.
– Уломать ее встречаться? О, это была та еще история. Чуть не заговор, он в него половину ребят в конторе втянул.
– Неужели?
Я подставила стул и забралась на подоконник, принявшись цеплять мишуру и дождик, слушая, как Толик, осмелев совсем, рассказывал мне чуть не в лицах историю завоевания неизвестной мне Сони (которая меня больше не злила) таким же незнакомым Кириллом. Дело было на праздновании восьмого марта, где она оказалась единственной дамой в окружении кучи парней, но все они коварно действовали сообща. Отвлекали не посвященное в дело начальство, шумели, когда было надо, и наврали в нужный момент. Хитрый план заключался в том, что бедолагу Соню, не дававшую Кириллу никогда и шанса рассказать ей все начистоту о своих чувствах, сумели-таки чудом заманить в подвал офиса, где располагался их спортзал, и там запереть с воздыхателем на всю ночь. Ну или ровно на столько времени, что ему хватило бы высказать все, что на душе. Слушать было, конечно, местами забавно, и я даже не заметила, что смеялась, но все же меня такой мужской силовой подход коробил чуток. А что если… ну если бы Кирилл оказался груб и обидел, принудил… Или это опять я примеряю обстоятельства своей жизни к чужим сценариям? Думаю, если бы все эти мужчины могли заподозрить Кирилла в дурном, не стали бы ему помогать. Ведь так?