Мне всё казалось, что сон закончится и я проснусь в своей постели. Одна. Или ещё хуже – с мужем. И без дочери.
Даринка же явно устала и все чаще зевала, прикрывая ладонью рот. Мы весь день провели вместе и только к вечеру приехали в дом за городом.
– А твоя комната с Алексом?- поинтересовалась дочь наивно. А я похолодела. Понимала ведь, что возвращаюсь к мужу, но по факту боялась остаться с ним один на один.
– У меня есть своя спальня. Когда мы долго работаем, каждый спит в своей кроватке.
Малышка кивнула и потянула меня за руку к порогу. Позади шагали два незнакомых громилы, нервирующие меня весь день. В холле нас никто не встретил. Я сбросила неудобную обувь и скинула пиджак.
– Вы долго гуляли, девочки,- из кабинета вышел Воеводин и небрежно потрепал дочь по волосам.- Устали?
– Мы поужинали в городе,- нервно улыбнулась я, когда мужчина привлёк меня к себе и коснулся губами щеки.
– Тогда в душ и спать. У Дарины режим,- и наклонившись, шепнул уже только для меня,- А я жду тебя у нас в спальне.
Вздрогнув, опустила голову и повела дочь наверх. Она с восторгом показала мне комнату, в которой обычно останавливалась я.
– Тут твоё платье осталось,- сообщила она заговорщическим шепотом и показала на висящую в шкафу вешалку.
Я очень хорошо помнила, что такую вещь никогда не носила. Ткань пахла моим парфюмом. Свернув её, сунула в пакет из-под пижамы Дарины и выставила за дверь. Не знаю на кого Воеводин одевал эту тряпку и видимо имел в этой же кровати, но надеюсь, постельное бельё успели поменять.
Передёрнувшись от этой мысли, сменила простыни и наволочки, вынула из комода новое одеяло. Дочь следила за моими действиями с сонным выражением на личике, но ни о чём не спрашивала. Она умела быть терпеливой.
– Давай купаться, лапуля,- она кивнула.- А потом я тебе сказку расскажу. Хочешь?
– Колыбельную, мам,- попросила она жалобно.
Сгребла её в охапку и прижала к себе.
– Всё, что захочешь.
Чуть позже мы обе, мокрые и распаренные, забрались в кровать. Я обнимала кроху, убирая со лба влажные пряди волос и тихо напевала ей почти забытую колыбельную. В горле царапало, но это не было важным. Как и то, что я фальшивила. Дарина улыбалась, прижавшись ко мне, а затем расслабилась. Её губки слегка раскрылись, ресницы перестали подрагивать, а дыхание стало ровным и тихим.
– Спи моя родная,- прошептала я напоённая светлым покоем.
Подтянув одеяло, накрыла нас двоих и замерла. Каким же ярким стал мой мир. Каким полным.
Его присутствие я ощутила кожей. Выглянула из плена постели и ощутила себя воровкой. Воеводин привалился к дверному косяку, скрестил руки на груди и мерил меня тяжёлым взглядом.