– Нет. Совсем немножко.
И сейчас мне становится страшно того, что эта дорога скоро закончится. Здесь мы все рядом, и ставший чужим Давид, и Лев, личико которого кривится скорыми слезами, и потерянная я. А что дальше – неизвестно.
Город закончился. За окном поплыл лес. Осени надоело быть словно вырванной из лучших стихотворений и самых красивых полотен. Она устала быть золотой и стала серой. С неба льёт, под колёсами автомобиля плещутся лужи. Лес длинный, бесконечный, такой тёмный, что приуныли даже вечно-зелёные ели. Если поехать налево, там где-то будет моя деревня, остановка, на которой мы в тот день со Львом автобус ждали.
Но мы поехали направо.
Посёлок появился внезапно. Просто вынырнула из-за стены леса стена, за ней ещё одна. Я искренне надеялась, что мы не сюда. Вот моя деревня, несмотря на всю свою заброшенность была уютной. А тут…глухие заборы, людей не видно, словно повымерли. Одна радость – Лев уснул.
Мы ехали сюда. Остановились перед большими железными воротами, они медленно, с лязгом открылись. Въехали внутрь. Большой двор, наглухо забетонированный, ни одной травинки. Качели железные скрипят. В углу, на цепи, большой вислоухий пёс, тощий ужасно, словно не кормят его.
– Я не хочу тут, – вырвалось у меня.
– Здесь ты будешь в безопасности, – голос Давида категоричен.
Вышла. Отстегнула люльку со спящим ребёнком. Стою и не знаю, куда деваться, что делать. Из дверей дома выкатился малыш лет пяти, грязный, штаны на коленке подраны. Выбежал, палец в рот засунул и стоит, смотрит. А за ним… Целая толпа. Одних детей штук десять. Мужики жмут руку Давиду, женщины галдят. Я по сторонам глазею. Дом явно был богатым – два этажа, огромная мансарда, веранда красивая. Но каким-то бесприютным, словно не нужен никому, как этот тощий пёс или грязный ребёнок. Неуютно.
– Пойдём, – взял меня за руку Давид, тяжёлого ребёнка забрал.
Напрасно забрал, со Львом мне как-то легче было. Я взгляд спрятала, чтобы не смотреть ни на кого, за Давидом пошла. Тёмный коридор. Пыль везде. На полу валяются игрушки, обрывки бумаги, фантики. Комната, в которой я, судя по всему, жить буду. Кровать, тумба, окно с поникшими занавесками, вытертый ковёр.
– Мне не нравится здесь, – снова начала я. – Пожалуйста, возьми нас с собой.
– Маленькая, – расстрогался Давид, меня к себе прижал, макушкой к плечу. – Я заберу тебя, но нужно немножко подождать. Здесь тебя не найдут, здесь тебя защитят. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась всхлипнув я.
Он поцеловал меня, не в губы даже, в лоб, – как покойницу. Ушёл. Я села в угол, люльку к ногам подтянула и заревела. Дуэтом не вышло – Лев так и не проснулся до сих пор.