Как и всякое разумное существо, муонки задаются вопросом об устройстве мира. А так же тем, что будет после смерти. Разница в том, что они не люди. У последних религия имеет социальное назначение, это способ управления, она даёт власть и приучает к подчинению, приучает к мысли, что подчиняться не просто нужно, но является глубоко моральным праведным делом – к чему бы бог тебя не обязывал (через своих представителей на земле), всё это до трогательности прекрасно. Включая, в некоторых верованиях, жертвоприношения, в том числе себе подобных. Она инструмент власть предержащих держать социум в узде именно ментально, делая в определённом смысле рабом по собственной воле. Социум муонков устроен не так, у них подобных потребностей нет. Соответственно, и их верование лишено социального начала, это, собственно, не вера, это просто сложившаяся картина мира, как совокупность взглядов многих поколений демонов на природу вещей. Если в человеческих верах верующему запрещено сомневаться в догмах, а иначе он будет признан еретиком, потому и догмы могут изобиловать явным противоречиями здравому смыслу, не выдерживать никакой проверки на логику – даже учёные мужи не позволяют себе усомниться в достаточно диких утверждениях, в религиозных взглядах демонов откровенных противоречий не заложено. Муонк не будет цепляться за ложные представления о мире только потому, что они часть культурных традиций его расы. Всё ложное не будет им проигнорировано, будет сразу же замечено и отметено, как ненужный мусор. В устоявшихся человеческих верованиях религия глубоко переплетена с культурой, является важной частью национального самосознания, а от национального самосознания нельзя запросто отказаться, это словно вырвать из себя свою духовную основу, предать себя и свою родину. Каждый человек гордится своей нацией, своими культурой и традициями, а всё, что затрагивает гордость, крайне болезненно, потому любые противоречия в религии всяким из людей тщательно не замечаются и отметаются. Сомневающиеся еретики словно плюют остальному обществу в душу. Не зря же в некоторых странах учёных мужей, позволивших себе усомниться в плоской форме земли, и тем более, предположить, что она круглая, сжигают на кострах. Кто плюёт в душу, получает в ответ ненависть. Только вот у демонов нет души. Так считает современная демонология. Нет в традиционном понимании людей, что она такое. Душа это совокупность наших самых тонких чувств и переживаний – любви, привязанности, сострадания, радости, печали. Демоны не сострадают, не любят, не печалятся, не плачут. Им это всё чуждо. Они живут жестокостью и страстями. Потому и их вера есть культ жестокости и страстей. Они верят в кровавого бога, в бога удовольствий и пыток. Муонки, как и люди, в своих представлениях о мире исходят из того, что знают, проводя ассоциации. Как он был сотворён, им не интересно, вы не найдёте у них легенд об этом. Потому что сотворение есть созидание, а демоны не созидают. Мир таков каков он есть… бог его знает почему. Человеческие религии, собственно говоря, тоже не объясняют, откуда взялись сами боги, типа они всегда были, или вдруг появились. Но вот они откуда-то взялись и сотворили мир. По представлениям муонков сам мир откуда-то взялся. Или может всегда был. Главное, что в нём есть боги, то есть чрезвычайно могучие и наделённые особыми силами демоны – Ишхату, Смор и Рмуух. Однажды они родились и привнесли в бытие то, чем оно так прекрасно – удовольствия, истязания жертв, убийства, кровь. У демонов развито социальное подчинение, именно поэтому при всей своей жестокости они не поистребили друг друга. Более слабые не задумываясь следуют за сильными, за вожаками. Посему муонки с готовностью проводят обряды и жертвоприношения, почитая своих богов, тем более, что им и самими всё это приятно. Через обряды их страсти обретают больший смысл, большую, так сказать, духовную наполненность и несопоставимо большую изощрённость. Чем больше удовлетворения получишь сам, тем более удовлетворишь и повелителей всего сущего. В этом суть обрядов муонков. Они как бы делят с богами свои страсти, делятся ими. Даруют богам своё наслаждение происходящим.