Я пришла в себя лишь под струями прохладной воды в горячих нежных руках…
— Раффи…
— Она еще не вернулась… — промямлила, не открывая глаз. — Что ей передать?
Райан усмехнулся, но мне было не до смеха. Я буквально висела на нем.
— Передай, что сегодня может уже не возвращаться, — он выключил воду и поставил меня на мягкий пружинистый коврик, приятно обнявший ноги. — Я хочу еще поговорить с матерью… — на плечи лег такой же мягкий халат, и я качнулась бы под его тяжестью, если бы Райан не подхватил меня снова. Казалось, сил не было даже, чтобы дышать. Он уложил меня в постель, и я сразу же закрыла глаза.
— Скажи, у вас все хорошо? Все наладится? — прошептала в полудреме.
— Да, — слышала, что он улыбается, лежа рядом. Чувствовала, как целует висок. — Теперь все будет хорошо… Спи.
* * *
Райан проснулся рано, хотя лег спать почти под утро. События минувшего дня будоражили нервы, а привычка не спать сутками взяла свое. Было о чем подумать… Они проговорили с матерью почти до утра, и уже одно это не давало покоя. Сколько времени они потеряли, не найдя в себе сил решить разногласия!
Долорес допустила ошибку, высказав Райану все, что накипело. Когда узнала о фиктивности свадьбы, о жертве сына в пользу своей несостоявшейся невесты и ее настоящего возлюбленного, ее негодованию не было предела. Но Райану было слишком плохо тогда, чтобы позволять кому бы то ни было бередить и без того кровоточащие раны. И он разорвал с ней всякое общение.
Теперь, в свете истории Рафаэль, он взглянул на все по-другому. Да, Долорес была резка, но и ее тоже можно было понять. Она ведь чуть не лишилась его… Как только вынесла все? Сначала убийство мужа, потом сын на грани жизни и смерти…
Он скучал по ней, хоть они никогда не были особо близки. Сейчас, вспоминая ее дрожащие руки в своих вчерашним вечером, понимал, что едва не лишился последнего человека, которому был дорог… Потрясения не прошли для Долорес бесследно. Она перенесла несколько серьезных операций, о которых даже не сообщила ему, и теперь проходила серьезную реабилитацию.
Глупо. Ведь можно было поговорить раньше. Но видеть он начал только сейчас, через его персональный объектив, предоставленный судьбой — Рафаэль. Так ярко и остро, что казалось, раньше он был попросту слепым…
— Я буду приковывать тебя наручниками к постели в следующий раз… — неожиданно пробурчало сонное недовольное явление в несоразмерно большой толстовке. Рафаэль зябко ежилась, обняв себя руками, и Райан опустил взгляд на ее голые ноги.
— Если ты в одной моей толстовке, то тебе конец… — зловеще пообещал он, неодобрительно качая головой, и вдруг молниеносно сцапал взвизгнувшую девушку и усадил к себе на руки.