— Поехали отсюда… — успокаивающе погладил он меня и поцеловал между лопаток.
* * *
Флайер мягко набирал высоту над городом. Райан отключил смарт, позволив себе эти двадцать минут тишины и спокойствия… Чувствовал он себя на редкость противоречиво. Рафаэль удобно устроилась у него на коленях и затихла, наполняя его самого пугающим спокойствием. Он путался пальцами в ее волосах, едва не урча от удовольствия, и надежно прижимал ее к себе. Их общий запах, сплетенный из желания и секса, которым они, казалось, пропитались насквозь, дразнил и сводил с ума. Он не хотел ее отпускать.
А с другой стороны, чувство давно забытого страха поднималось из глубины души, болезненно сдавливая грудь. Пора было признаться себе, что Рафаэль — самая большая его слабость, которую он, как последний идиот, обнажил перед всем миром… снова…
— Куда мы? — прошептала сонно Рафаэль ему в шею, отвлекая от тяжелых мыслей.
— Ты обещала поужинать со мной, — серьезно напомнил он. Раффи предсказуемо застонала, и он усмехнулся: — Тогда поужинаем у меня…
— М? — приподнялась она, заглядывая ему в глаза.
— Это приказ, — попытался притянуть ее ближе, но Рафаэль уперлась ладонями в его грудь.
— Ты же меня уволил. Значит, я тебе больше не подчиняюсь…
— Я похож на мужчину, которому можно не подчиняться? — улыбнулся он опасно, вглядываясь в ее лицо, с удовольствием отмечая участившееся дыхание девушки, закушенную в сомнении губу и сосредоточенную складочку между бровей. — Раффи, ты — моя, — нежно огладил большим пальцем скулу. — Я ну шучу и не играю. Если сомневаешься, я выпущу тебя, где скажешь, и больше не трону… — говорить это было страшнее, чем прыгать с «хамелеоном» первый раз. И он бы лучше прыгнул еще сто раз, чем услышал «хорошо, отпусти». Но с облегчением увидел, как глаза Рафаэль возмущенно округлились, брови нахмурились, а губы уже приоткрылись, не в силах сдержать возмущение:
— Нет!
— То есть, да? — невозмутимо вздернул брови, внутренне ликуя.
— Да! — совсем растерялась она, смущенно убирая с лица назойливые пряди волос, которые мешали всматриваться в его глаза.
— Ты — моя, — продолжал требовать он.
— Твоя, — уже не так уверенно, но упрямо кивнула она.
И только сейчас он позволил себе намек на улыбку.
— Тогда, «моя Рафаэль», меня нужно учиться слушаться… То, что произошло сегодня, не должно повториться. Если я говорю «назад», ты выполняешь. Хорошо?
— Хорошо, — серьезно кивнула она. — Что происходит?
— Сегодня меня сорвали с предварительного голосования, чтобы мы проиграли борьбу за Озон… — устало выдохнул он, внимательно наблюдая за ней. — Мой голос не был засчитан.