Оборотень оглянулся и учтиво кивнул.
— Очень стыдно и приятно, — тихо ответила Мира.
— Все нормально, главное — вы оба живы, — улыбнулся Мирослав шире и завел двигатель.
— На каком языке вы разговаривали? — прижалась ко мне Мира, дрожа.
— На русском, — с наслаждением сжал ее в объятьях. Плед мешал, но это ненадолго — лишь слабо утолил первый голод и хотел ее. Из груди раздалось сытое ворчание, и Мира вздрогнула. — Тш, прости…
— Дракон доволен? — спросила на арабском, слабо улыбаясь.
Хотела хоть как-то оградиться от незнакомцев, и это было понятно. Первый раз у нас случился на грани жизни и смерти. С одной стороны, это связало быстро и надежно, с другой — моя девочка все еще была в шоке, ей хотелось спрятаться и пережить это.
— Очень, — прошептал ей в висок, пытаясь надышаться ее запахом.
— Жалеет, что бросил много лет назад?
Я отстранился от нее, чтобы заглянуть в глаза, хотя уже чувствовал ее обиду. Но пусть лучше говорит. Ей нужны были слова в подтверждение, что больше не брошу.
— Готов себе хвост отгрызть…
— Я же чуть не убила тебя, — подняла на меня глаза. — Да?
— Да, — не стал врать.
Она болезненно поморщилась. А в следующую секунду прижалась ко мне, уткнувшись лбом в грудь. И слова стали не нужны — боялась остаться одна. Потерять. Пусть она меня совсем не знала, но уже чувствовала — нам друг без друга не жить.
— Ты — моя неизбежность…
— Что-то вроде этого, — улыбнулся грустно, но все еще боялся, что не понимаю ее до конца.
Чувствовать эмоции казалось недостаточно, хотелось большего.
— Приехали, — глухо скомандовал Мирослав, явно чем-то озадаченный, но было не до него.
Я слышал возню на крыльце, но подхватил Миру на руки и направился в дом. Желание залезть в нору и не впускать туда никого на миг просто ослепило — настолько во мне возобладал дракон. Отнес Миру на кровать, осторожно усадил и медленно развернул плед, будто открывал самый долгожданный подарок. Она сжалась в комок, обхватив себя руками и пытаясь уменьшиться:
— Ты так смотришь…
— А как мне еще смотреть? — улыбнулся, обхватывая ее за бедра и притягивая к краю кровати. Мира храбрилась, стараясь не дрогнуть, но я видел ее насквозь — боится. Чувствует, что я — что-то большее, чем Аршад. Что ее затягивает, а прежние правила не работают. Выпустит когти наверняка еще не раз. — Я только что занимался с тобой любовью… впервые.
Выбил воздух из ее легких, аж ротик приоткрыла.
— Почему было так больно? — дрогнул ее взгляд.
— У оборотней всегда так — истинная пара причиняет боль…
Наши взгляды встретились.
Запах… наш общий… Он пронизывал, дразнил, расцветал в воздухе и пропитывал наше временное убежище. Сюда больше никто не войдет, пока между нами не закончится этот острый период. Лишь бы не наломать дров!