— Подорожная? — спросил он и отвесил толстяку оплеуху, едва не оторвавшую тому голову.
— Мессир не возражает? — спросил аргенет у Начальника Гавани.
— Я еще не вошел.
Стражники захихикали.
Нил вывернул карманы толстяка, отобрал деньги и швырнул таможенника в угол, на тюки с тканью.
— Он что-нибудь обещал? — спросил Начальник Гавани.
— Открытую подорожную Конга.
— Он даст вам ее, — улыбнулся Начальник Гавани. — Когда станет ситангом.
Чиновник жалобно стонал. Щека его распухала на глазах. Нил бросил на пол арренс:
— Этого довольно?
— Вполне. Я пришлю человека: он проводит вас в приличную гостиницу.
— Мы встретимся, — сказал Эак.
— Благодарю. Саннон этто э Толан-и-Тасса, туромо то-Ангмар! — и повернул согнутую руку, демонстрируя дракона на рукаве. — Приветствую тебя на земле Конга!
— Эак, аргенет о Ар-Нетон, Диноит, ген-та Асенар… Приветствую тебя, Страж Севера.
* * *
— Я пришел, кенсит!
— Тебе есть что сказать?
— Да, кенсит. Лишенные имен отправлены. Старший — на Юг, младший — как условлено.
— Надежен ли кормчий?
— Как я, кенсит.
— Плоть Безымянного! Красноглазый будет доволен!
— И ты, кенсит?
— И я! И ты, Хуран! Это — твое!
— Да не примет тебя Хаом, кенсит!
— И тебя, Хуран! Ступай.
* * *
— Прекрасная страна! — произнес Эак Нетонский, обрывая перламутровые ягоды конгского уинона. — Простолюдин улыбается здесь куда чаще, чем в Империи.
Четверо путешественников сидели на широкой террасе третьего этажа, в тени горшечных деревьев с сине-зеленой глянцевой листвой.
— Атуансинхен тоже был красив! — сказала женщина. Сейчас вуаль ее была откинута, переливчатые, как воды Срединного моря, глаза ласково смотрели на аргенета.
— О светлорожденная! — улыбнулся Эак. — Позволь знающему запах битвы судить о цене мира!
— Этайа права, сениор аргенет! — вмешался маленький бородач. — Не ты ли обнажил меч сегодня утром?
— Твоя правда, туринг! — согласился аргенет и взял еще одну гроздь уинона.
— Не дразни меня, светлорожденный! — недовольно произнес туор. — Мое имя — Биорк. Биорк Эйриксон.
— Разве не турингом звал тебя мой отец? — спросил аргенет весело. — Разве это ложь? Скажи ты, Нил.
Великан, сидевший скрестив ноги на циновке, повернул голову и посмотрел на аристократа из-под белесых бровей.
— Если ты хочешь обидеть отца, — сказал он, — обидь меня.
— Не могу! — засмеялся Эак. — Хранителей и шутов обижать не полагается!
Нил отвернулся. Конгская безрукавка на его торсе казалась кукольной.
— Не сердись! — произнес армэн примирительно. — Вот я, во власти твоего меча!
— Я не сержусь, сениор. Но мне не нравится здесь. В Коронате мало знают о Юге. Нам все кажется, что Конг — наши владения, провинция. Клянусь сердцем Тора, здесь не благополучно. Я чую страх. И отец его чует. Не забудь, он — туор.