Услышав скрип двери и увидев меня, Сью вскочила с кресла, подбежала ко мне, порывисто схватила за руки и, запрокинув голову, встревоженно посмотрела мне в глаза.
К сожалению, стакан молока помешал мне найти своим рукам более достойное применение, ведь без их помощи откровенную и дружескую беседу с хорошенькой девушкой не начать. Поскольку обнять Сью я не мог, то ограничился тем, что нагнулся к ней и поцеловал. Нет, не просто чмокнул в щечку, а поцеловал как следует. Сью не отстранилась, а сама потянулась ко мне, еще сильнее стиснув мои руки, так что я даже испугался, что оболью ее молоком. Воспитание не позволяет мне первому прерывать поцелуй, поэтому я дождался, пока она оторвется от меня сама.
Наконец она высвободилась, отступила на шаг, окинула меня придирчивым взглядом и сказала:
— Ты небрит.
Я подошел к своему письменному столу, отхлебнул молока, поставил стакан на стол и ответил:
— Между прочим, я провел ночь не в своей постели, а в прокуратуре, поэтому я не только усталый и потный, но и зол как черт. Но если ты дашь мне полчаса, то я успею принять душ, побриться и переодеться.
— Арчи, ты просто душка! — Она плюхнулась в кресло. — Посмотри на меня!
— Смотрю во все глаза. — Я опустился на свой вращающийся стул. — Выглядишь вполне недурно. Можешь даже рекламировать чудодейственные свойства витаминов. Я имею в виду — до приема. Кстати, ты сама-то ела что-нибудь сегодня?
— Вроде бы да. Точно не уверена.
Она приоткрыла рот и втянула в себя воздух. Это был вздох, а не зевок, можете мне поверить.
— Между прочим, меня возили на допрос. Не в тюрьму, нет — занавесок на окнах не было, и я видела, что они не зарешечены. Меня допрашивали примерно до половины первого, а потом отвезли домой. До самого утра почти проворочалась. А потом, наверно, уснула. Боже мой, Арчи, я просто не представляю, что ты со мной сделаешь, когда…
— Я и сам не представляю. — Я отпил еще молока. — Сначала объясни, почему ты так со мной обошлась.
— Я не хотела, поверь!
— Ну, разумеется. А дальше?
— Все это вышло случайно, я тут совершенно ни при чем. Помнишь, ты мне сам говорил, как такое случается.
— Я говорил, что обычно в мозгу любого человека функционирует своеобразный пропускной пункт, который контролирует его речь и не позволяет наговорить лишнего. Когда же человек, находясь в состоянии аффекта, будучи напуган или, наоборот, чем-то взбешен, перестает себя контролировать, этот пункт выходит из строя, и тут можно наболтать чего угодно.
Сью горестно вздохнула.
— Вот почему, наверно, я сболтнула, что вчера мы с тобой условились встретиться там.