Хотелось верить, что за новым изумрудным взглядом скрывается ее возлюбленный. Может быть, все это действительно путаница? Болезнь?
Может быть.
А может, это конец.
Сердце сжалось, в груди заныло.
Катрина не хотела думать об этом, отгоняла эти мысли всеми силами, но… Сейчас силы подошли к концу.
Она почувствовала, как припухли глаза, как в них защипало. Еще немного и она расплачется!
Не хотелось показывать Артуру слезы, а Арии — слабость.
Леди Догейн тяжело вздохнула, мотнула головой и, выговорив брату: «Делай, что хочешь», — выскочила из шатра на улицу. В объятия теплого весеннего вечера.
Когда охваченная лучами заходящего солнца фигура Катрины исчезла за толстой тканью шатра, Ария оглянулась на сэра Догейна с неприятной требовательностью и спросила:
— Не собираешься пойти за ней? По-моему, поддержка ей не помешает.
Артур оторопел на мгновение, будто испуганный мальчишка, которого заставляют признаться в своих проказах, но тут же махнул рукой и проговорил:
— Утешитель из меня скверный. Я сделаю только хуже.
— Хотя бы скажи, что тот мальчуган… Паж… Что он в порядке. Она будет рада, — Ария удивилась сама себе. С чего ей вдруг захотелось опекать Катрину? Потому что она младше? Потому что напоминает Нанэт?
Какая глупость. Сестру не заменит ни одна другая девушка. И никакие безумные доводы не убедят рассудок, что можно сделать вид, будто Нанэт не предавала Арию, будто ее вовсе не существовало…
Нет. Она была. Она жила. И жива до сих пор. И воткнула нож в спину сестры при первой же возможности.
Ария почти что чувствовала лезвие в сердце. Оно было холодным, ледяным, но плоть, впрочем, ныла и зудела, будто бы обожженная раскаленным металлом.
— Ария, слушай… — вдруг раздался голос Артура. Непривычно тихий, заискивающий. Она напряглась. А когда рыцарь вдруг взял ее за локоть и приблизил к себе — всерьез занервничала. Что еще? — насчет того поцелуя… — он виновато потупил взор и поджал губы, — это было… Просто порывом. Это просто… Ничего не значит.
Ничего не значит… Ну конечно, чего она ожидала? Искренней любви? Нет. Она относилась к тому числу людей, которые умеют вызывать у других лишь одно сильное чувство — ненависть.
Пора бы с этим свыкнуться…
Но почему тогда сейчас она чувствовала себя так, будто Артур схватился за нож, оставленный Нанэт в ее сердце, и повернул его, еще глубже засаживая в тело и еще сильнее, почти смертельно, разрывая плоть?
— Конечно, — Ария сощурилась, чтобы скрыть, как заблестели глаза, и сделала голос тихим, чтобы за шепотом спрятать дрожь, — это ничего не значило. Просто порыв.