Отец был прав. Я не заслуживаю своего таланта, потому что истинный творец умеет сопереживать, умеет слышать, умеет понимать. Иначе, о чем тогда писать песни? О потрахушках? О бытовухе? О грязи и политике? Нет. О вечном. О важном. О любимом.
А я даже к отцу не пришел попрощаться...
Рыжую мордочку кошки замечаю в стекле балкона. Она вытягивается вверх и беспомощно скребет лапками по закрытому окну. Плачет. Я не слышу ее голоса, но вижу, как часто открывается маленький рот.
Где же малютка?
Чтобы достать Лиссу, мне приходится перебраться выше, а пламя не ждет, сечет стены искрами, и черный дым гладит дом и устилает густым мраком тропинки к саду.
Где-то вдалеке слышится вой сирен, крики людей, но вряд ли кто-то успеет спасти моего пушистика. Я должен сам.
Хорошо, что с одной стороны к балкону идет широкая клеть для зелени. Летом это спасает от жары и придает моему дому приятный шарм. Решетка довольно хлипкая, дергаю ее несколько раз и, убедившись, что выдержит мой вес, ползу вверх.
Времени все меньше, по ногам ударяют горячие волны, справа жарит в лицо, но я ползу, как человек-паук, твою мать.
Папа перед глазами: его добрая улыбка, покладистый взгляд и ободряющий наклон головы, как тогда, когда он учил меня кататься на велике. «Да, молодец, сынок, все получится!». И, вплетаясь в голос отца, в ушах звенит голос Саши: «Брат, приезжай. С папой случилась… Его больше нет...».
Зубы трещат от напряжения. Почему именно сейчас все это всплывает в голове? По-че-му сейчас?!
– Лисса, в сторону! – ору, будто она поймет, но кошка внезапно исчезает с подоконника, и я успеваю ударить локтем по стеклу, а сам прижимаюсь к клетке и накрываю рукой голову, чтобы осколки не зацепили лицо.
– Ма-а-ау… – кричит кошка.
– Лисса, иди сюда! Быстрее!
Но она тянет, не выпрыгивает. Пламя перебирается на край клетки, и планки под руками вибрируют от моих резких движений.
Я подтягиваюсь, не обращая внимания, что могу порезать руки о стекло и заглядываю в дом.
Рыжуля мечется по комнате, затопленной едким дымом, и я понимаю, что котенок остался где-то внутри пылающего дома. Наверное, сквозняком дверь захлопнуло.
– Лисса, моя хорошая, кис-кис-кис, иди сюда. Ему уже не поможешь! – подтягиваюсь и заваливаюсь тяжело на балкон. Не обращаю внимания, как мокреет от крови бедро. Впервые за этот короткий промежуток времени простреливает в пояснице, от этого темнеет в глазах, и я не могу подняться.
Пушистая малышка лижет мне нос и мчится снова на выход из комнаты. Заставляю себя встать и поползти следом. Удивительно, но здесь пока еще нет огня, кошке невероятно повезло. Стараюсь не дышать и прикрываю рукавом куртки нос.