Она замолкает, а затем вскрикивает:
– Да откуда мне было знать, что ребята спорили на меня?! Гормоны, или что там у них играло, я не знаю! Они нас обступили со всех сторон и потребовали с меня клятву, что друг говорит правду, а я… – Вера тяжело сглатывает. – А я, правдорубка, сказала, что Коля обманул. Что никому из них принадлежать не собираюсь.
– Смело, – шепчу. – Но безрассудно, булавочка. Могла бы принять помощь друга, ведь это всего лишь слова.
– Клятва – не просто слова, Игорь. Да и мне только двадцать один исполнилось: музыка в голове, стихи, рок. Я была наивная, глупая и... Не знаю, почему переклинило, но когда они начали Кольку бить, просто, как последняя трусиха, сбежала. Дед с ружьем, – кивает на ремень, что висит на моем плече, – вышел и разогнал, как диких псов. Колька еле жив остался – он столько страдал из-за меня, не передать словами. Утром я уехала, решила, что оборвать дружбу с ребятами – будет лучший выход, даже не проведала Колю, а позже узнала, что он пролежал два месяца в больнице с переломами и сотрясением. Вот за это он так зол на меня.
– Да ты при чем? – искренне удивляюсь.
– Он заступился, а я его предала. Бросила. Нельзя было тогда убегать из деревни, я потом заплатила за это намного дороже, – она затихает, уткнувшись лбом в мое плечо. Плачет беззвучно, и я понимаю, что на сегодня хватит откровенностей, остальное подождет.
Ноябрь заканчивается, нужно как-то жить и не сдаваться, а до весны Вера раскроется, потихоньку, но доверится мне. Я найду нужный ключик и услышу всю историю целиком, даже если буду потом неистово рубить дрова и стирать ладони в кровь, чтобы заглушить свою боль. Каждое ее воспоминание оставляет рубцы на моем сердце, но жить в неведении еще хуже – это душит и мучает хуже недостатка кислорода.
Глава 62. Вульф
Жизнь в деревне течет по другим законам времени. Кажется – вот вчера был ноябрь, только снег выпал, а сейчас уже на носу конец декабря, и близится Новый год.
Вера тяжело приподнимается с кровати и, прижав ладонь ко рту, бежит в ванную, на ходу сбивая плечом косяк. Матерится глухо, а я усмехаюсь. Ее рвет уже второй день с утра, а вчера она хлопнулась в обморок, чуть не задев виском край плиты. Хорошо, что я рядом был, бросил дрова и успел подхватить. Но испугался жутко.
И месячные, как мы приехали, у Веры не наступали, насколько я сумел уследить. А секса у нас было много, невероятно много, только вчера пропустили, потому что Вера плохо себя чувствовала и легла спать. Я, как прожженный эгоист, не спрашивал разрешения у Веры, не оставлял ей выбора, просто изливался в нее и даже не пытался предохраняться. Она будет со мной, будет мне женой и матерью моих детей. Я просто так хочу.