Я откатываю мотоцикл в редкие кусты, жду, пока девушка спрыгнет, и слезаю сам.
Дым застилает улицы плотным шарфом, терпкий запах жженого дерева забивает ноздри до тошнотворного ощущения головокружения.
Вероника зажимает руками рот и, чтобы не кричать, неосознанно грызет ладонь – очень переживает за кошку, а меня тревожит другое… Как нас нашли? Почему так быстро? Дом оформлен на Генри, по сути его подарок, и переоформить на меня мы не успели. Хотя это и не нужно было, я другу доверял, как себе.
Кто мог знать, что я здесь живу? Кроме друзей и семьи – никто. Еще ребята из группы, но они бы не успели выдать нас, ведь все еще на репетиции.
Набираю номер Севера, но мне бесконечно вторит противный женский голос, что «абонент временно недоступен».
И когда в надцатый раз набираю его, словно заставляя себя поверить, что предательство не ходит со мной плечо к плечу, телефон вибрирует, уведомляя о прилетевшем смс от неизвестного:
«Привет от Марьяна. Если не хочешь встретиться со своим папочкой на небесах, ты встретишься со мной, Игорёша. Да, и передай зазнобе пламенный поцелуй. Последний. Потому что ты будешь моим».
– Сука… – шепчу и яростно вытираю сообщение. Не хочу, чтобы Вера из-за этой недоразвитой твари тревожилась.
– Что там, Игорь? – девушка напугана и взволнована. Неотрывно смотрит на дом, стискивая в руках ремешки шлема, и трясется, будто несколько часов простояла под проливным осенним дождем.
– Слушай меня внимательно, – поворачиваю ее к себе и, придерживая подбородок, заставляю смотреть в глаза. Вера плачет и сжимает губы. Мотает головой, потому что понимает, что я сделаю дальше.
– Нет-нет… прошу тебя, не надо.
– Я только посмотрю, вдруг Лисса выбежала. Нужно забрать ее. Я вернусь, ты меня слышишь? Веришь мне?
Кивает и прикрывает глаза. Я чувствую, как под пальцами горит кожа, вижу, как слезы, пытаясь утопить боль моей булавочки, льются по щекам сплошным потоком. Не хочу ее отпускать, словно рву сердце из груди, но я должен проверить.
– Будь осторожен, – шепчет она и тянется поцеловать, но я отстраняюсь и накрываю пальцем желанные губы. Запечатываю, словно беру залог меня ждать.
– Я вернусь. Несколько минут, и мы уберемся отсюда. Ты только не выходи из укрытия, не выдавай себя. Спрячься. Слышишь меня! Если… – вдыхаю гарь и плотный воздух, – Держи, – вкладываю телефон в ее холодную вспотевшую ладонь. – Найди Саньку, вдруг что. Или Давида. Им можно верить.
И, чтобы не тянуть время, срываюсь и, сгибаясь почти вдвое, бегу под забором к углу дома. В спину впивается жалобный шепот: «Гроза-а-а». Но я не оглядываюсь, потому что не могу Веру подвергать опасности и оставить любимицу в беде тоже. Я должен хотя бы убедиться, что ничего нельзя сделать.