…и все же горькая зависть щипала глаза при виде жениха с невестой. Весна зачерпнула пригоршню воды, обтерла лицо. Глупая, о любви возмечтала… Девушка в последний раз сполоснула котел, отряхнула платье и торопливо пошла со своей ношей по тропинке наверх.
На пути ей встретился один из воинов, широкоплечий, бородатый, в крашеной рубахе. Весна только ниже опустила голову, желая побыстрее разминуться с ним, но северянин схватил ее за рукав и вынудил остановиться.
– Погоди, – сказал он. Сел на близлежащий валун, показал на место рядом с собой: – Сядь.
А потом заговорил, подбирая слова попроще, чтобы словенка могла его понять:
– У меня была жена по имени Гудрун. Я полюбил ее сразу как только увидел. И она, случись мне погибнуть в бою, с радостью взошла бы на мой костер. Но так вышло, что Гудрун умерла первой. Много лет я не хотел знать других женщин, потому что помнил ее, – он помолчал немного, потом посмотрел на девушку: – Ты напомнила мне мою Гудрун. Такая же красивая, как она.
Весна сидела ни жива, ни мертва. Только в животе было холодно. Она уже поняла, к чему ведет речь северянин.
– Я бы взял тебя уже сегодня, но не хочу поступать с тобой, как обычно поступают с рабынями. Еще есть время до прихода датчан. Думай.
Девушка молчала. Потом робко глянула – бородатый жених не был ни красив, ни молод – и попросила тихонько:
– Позволь уйти. Ждут меня.
Лодин протянул руку, забрал у нее тяжелый котел и зашагал по тропе к дому. Весна, понуро склонив голову, брела следом.
Глупая, о любви возмечтала…
Поздно вечером Эйвинд конунг сам пришел в покои побратима. Встал у порога, наблюдая, как Асбьерн укладывает в походный сундук теплый плащ и куртку из кожи, потом спросил:
– Все ли готово к отплытию?
– Снекку загрузили еще до сумерек, – отозвался ярл. – Кормщиком Торд пойдет. С собой взяли припасов и на обратный путь. Если вдруг удача от нас отвернется…
Он не договорил. Эйвинд помолчал немного и сказал:
– Я был у Хравна. Он вытащил руну и сказал, что словенская девчонка не врет.
– А о прочем ты тоже спрашивал? – поинтересовался Асбьерн.
– О предательстве я с ним говорить не посмел, – признался ему конунг. – Не хотел старика тревожить. Попросил ответа о нашей с тобой судьбе, но получил лишь пустую руну.
– Руну Одина, – поправил его ярл. – Это руна Судьбы, долга, предначертания, говорящая о неизбежности того, что суждено. Мне она тоже выпадала не раз.
Некоторое время побратимы молча смотрели друг на друга. Потом Эйвинд сказал:
– Я бы хотел, чтобы ты ошибался. Но если нет, то чем мы прогневили богов? Почему нас обрекли на неверие своим же людям?