Эрик вспомнил о записи разговора и передал детективу прибор.
– Что теперь?
– Ловить, писать отчет, закрывать дело, – нахмурился Фриз, грозно покосившись на дом банкира.
– А жрица? – спросил Эрик, заметив, что настроение у старшего детектива испортилось еще больше.
– И жрицу прижму, дай только срок!
Старший детектив махнул напарнику на прощание и направился в дом.
Дело можно было считать закрытым. Фриз прав: бежать Брунквисту некуда. Либо полицейские перехватят, либо «Черви» с железнорукими поймают. Только эти миндальничать не будут и за своих людей отомстят.
Заскочив в цветочную лавку и в кондитерскую, Эрик прямиком направился к Магде. Мысли о ней вытеснили недавние события, наполнив сердце теплом, а душу – светом. Кажется, кто-то свыше позволил ему прикоснуться к тому, что в Дардании называли даром богов, в Белавии – благословением небес, а в Ингвольде – простым человеческим счастьем.
Глава 9
Переменчивость погоды и… жизни
За окном мерно постукивал дождь, перебирая каплями по подоконнику, словно тапер скользил по клавишам умелыми пальцами. Тихую уличную мелодию подхватывал ветер, срывая с деревьев пожухлые листья, сбрасывая их на землю и перемешивая с павшими собратьями. Мелкие задиристые птички с желтыми пузиками отважно перелетали с ветки на ветку, кричали и дрались, словно им непогода нипочем. Как и бродячим псам, огласившим соседнюю подворотню лаем и явно заприметившим жертву – какого-нибудь забредшего на чужую территорию кота или бродягу, не пожелавшего делиться добычей с местной стаей. Проехавший мобиль заглушил громким звуком клаксона и лай, и птичье щебетанье, и шум дождя. И вдруг на секунду все стихло. Оглушительная непривычная тишина. От этой тишины сжималось сердце, захватывало дух и создавалось ощущение, будто время остановилось, замерло и вот-вот что-то произойдет.
Но вскоре дождь вновь забарабанил по стеклу, собаки затявкали, ветер продолжил трепать листья, а сквозь плотный смог пробился тоненький лучик солнца, минуя кружево переплетенных ветвей и заглядывая в комнату. Бледная полоска света задрожала на круглом медном набалдашнике, что украшал кровать, скользнула по медовым прядям спящей женщины и робко коснулась щеки.
Эрик улыбнулся.
В такой день никакие заботы в голову не шли.
Он давно не испытывал подобного умиротворения. Когда можно никуда не спешить, нежиться на мягкой перине, сжимать в объятиях красивую женщину, любуясь трогательным румянцем и полураскрытыми, припухшими от ночных поцелуев губами.
Фрайберг отчего-то вспомнил последние годы учебы в академии и Тесс, в которую его угораздило влюбиться. Холодная красавица играла чужими чувствами, требуя исполнять любые желания, но взамен ничего, кроме призрачной надежды, не дарила. Магда же бросилась в отношения, как в омут, – со всем отчаянием, на которое способны лишь влюбленные женщины. Она отдавала Эрику всю себя до капли, заставляя его сердце биться чаще. И ей удалось пробудить в нем огонь. Даже удивительно, что в этой женщине нет ни эрга магии. Но что толку от дара богов, если многие приносят его в жертву жадности, богатству и мести.